Master: stronger and hotter on the inside
Автор: Арен-тян
Бета: не бечено
Фэндом: Bleach
Название: Кицунэ
Рейтинг: PG-15
Жанр: romance, angst
Статус: закончен
Размер: миди
Персонажи/пары: Гин/Рангику, Хитцугая,
Предупреждение: слеш, возможно ООС Гина
Аннотация: И снова хитрый лис смог всех удивить
От автора: Кицунэ в японском фольклоре означает «лисий дух». Это лисы-оборотни, близкие к демонам, у которых может быть от одного до девяти хвостов, которые вырастают по одному каждые сто или тысячу лет. Они обладают способностью вызывать огонь, появляться в чужих снах и сводить людей с ума. Обычно описываются как обманщики, которые используют магические способности для шалостей. Когда у кицунэ появляется девятый хвост, его мех становится серебристым, белым или золотым, и он получает силу бесконечной проницательности. Еще их называют посланниками Инари – богини изобилия.
ПыСы: В тексте использован текст песни Зимовье Зверей - Ветер
Дисклеймер: прав не имею – это Кубо имеет меня ^_^
читать дальшеЯ разменивал радость, как по заученному,
Ничего не откладывая в долгий прок,
Пока ветер, до дыр продувающий Купчино,
Не нагнал меня на выходе из метро.
- Тихо-тихо… - раннее утро, даже патрульные дремлют в это время. Гин отсутствовал не так долго, чтобы что-то изменилось. Его негромкое пение легким эхом отскакивало от стен. Улыбка на лице была едва различима, на щеке застывала свежая кровь. За собой он тащил мертвое тело, которое оставляло кровавую полосу.
- Тихо-тихо,
Кицунэ сюда идет.
Страшно-страшно,
Вдруг он нас найдет?… – напевал Ичимару. Солнце светило почти белым светом. Он остановился посреди площади и взглянул наверх. Главные здания Сейрейтей и белоснежная башня, возвышающаяся за ними. Он открыл гарганту прямо посреди улицы и неужели его не заметили? Нет, сразу же заметили, просто не поднимали шума.
- … Шаг за шагом, хитрый зверь
Ты ему откроешь дверь? – тихо продолжал Гин. Вдруг замелькали тени. Его окружили. Даже сам главнокомандующий спустился. Какая честь. Тут к его горлу Сой Фонг приставила меч и прошипела:
- Двинешься и останешься без головы.
- … Ты ему откроешь дверь? – улыбка Гина стала еще шире.
Налетел, подхватил и вдруг как-то рассеянно
Обнял, ослабив тугие круги,
И печали мои отфутболил к северу,
Где земли безвыходны и наги.
Прошло около трех суток с тех пор, как предатель Ичимару Гин появился, словно из ниоткуда, посреди Сейрейтея с трупом бывшего командира гобантая. Честно говоря, все очень долго не верили в происходящее – снова трюки Айзена? Однако когда были проведены все тесты, указывающие на то, что это действительно труп мятежного гобантай-тайчо, то вроде все пришло в норму. Гина допрашивали насчет Тоусена, но тот лишь, улыбаясь, говорил, что верный пес не выдержал убийства хозяина и решил последовать за ним. На вопрос, кто же убил Айзена, Ичимару вообще не отвечал. Он просто улыбался в своей манере. Не помогало ничего, Гин с улыбкой терпел боль, а когда было невыносимо, кричал, а после всегда смеялся. Он знал, что в живых его не оставят. И все тоже знали, что Гин не обманывается в своих предчувствиях. Казнь должна состояться через месяц. Но…
- Вызывали, капитан? – Рангику зашла в кабинет, где за столом как обычно корпел самый молодой капитан Готея.
- Пришла просьба из двенадцатого отряда. Они просят тебя о помощи. А точнее – о содействии, - оповестил Хитцугая, держа в руках какой-то листок.
- Зачем я вдруг понадобилась Куроцучи-тайчо? – не поняла Мацумото. Тоширо вздохнул.
- Это конфиденциальная информация, но так как иначе нельзя… - начал джубантай-тайчо. – Когда заключенному камеры смертников хотели провести еще один допрос перед его перемещением в специальную камеру для особо опасных преступников, то вдруг обнаружилось, что он… сошел с ума.
- Заключенному камеры смертников? – переспросила Рангику.
- Ичимару Гину, - уточнил Тоширо. – Сначала думали, что он симулирует, но после пары тестов оказалось, что у него серьезное психические расстройство или что-то в этом духе. Я не очень разбираюсь в этом.
- Причем здесь я? – Рангику уже говорила более отстраненно. Хитцугая знал почему. Любое упоминание Ичимару уводило лейтенанта десятого в какие-то только ками ведомые дали сознания. Возможно, она или не могла простить его, или не могла принять то, что случилось. Но всем было ясно – она мечется от одного к другому и все потому, что Гин вернулся. Полностью раскаялся, ответил практически на все, о чем его спрашивали, не оказывал сопротивления. Словно бы пытался просить прощения, зная, что не получит амнистии. Это могло означать только одно – он извинялся не перед Готеем, а перед кем-то еще. И это цепляло Рангику больше всего.
- Ты единственная кого можно было назвать его подругой. Ты знаешь его с самого детства. Он не реагирует на окружающую среду, только поет какую-то песенку изо дня в день, никого не узнает. Возможно, Куроцучи-тайчо считает, что на тебя он хоть как-то отреагирует, - Тоширо говорил тихо, неохотно, пряча глаза в бумаги. Ему был не очень приятен разговор о Гине. - Но если ты не хочешь, то можешь отказаться…
- Передайте Куроцучи-тайчо, что я приду, когда ему будет угодно.
- Мацумото-сан, это крайне интересный случай. У синигами очень редко бывают вот такие срывы… однако мои тесты ничего не дают пока он в таком состоянии…
- А почему этим занимаетесь вы, а не четвертый отряд? – поинтересовалась Рангику. Маюри вдруг пошел куда-то, и ей пришлось следовать за ним.
- Потому что четвертый отряд лечит раны тела. Это его специальность – они все-таки полевые медики. Психическое расстройство они могут лечить только настоем валерианы. Именно поэтому такими тонкими делами занимается двенадцатый отряд, - объяснял джунибантай-тайчо на ходу. – Прошу вас, сюда.
Обходительность Маюри ей сразу не понравилась, но Рангику все-таки вошла в небольшую комнату. Эту комнату от другой отделяло большое стекло почти во всю стену. За этим стеклом была ярко освещенная комната с мягкими стенами. И в углу этой комнаты можно было увидеть фигуру человека. Он сидел, не зажавшись, полулежа, отвернув голову от света. Его губы постоянно двигались. Мацумото почувствовала какой-то укол в сердце, когда увидела Ичимару в таком жалком состоянии. Она вообще его видела впервые после того дня на Сокиоку и не смела посещать его пока он был в камере.
- Что я должна сделать? – спросила после полуминутного молчания Рангику.
- Просто зайдите к нему, посмотрим, как он отреагирует, - ответил Маюри.
- Вы вылечите его? – вдруг беспокойно спросила она.
- Кто знает, - Маюри все так же ухмылялся из-под маски, глядя на фигуру Гина. – Но я попробую. Это крайне интересно…
- Я пойду, - Рангику вздохнула и шагнула к двери и, немного замешкавшись, дернула ручку.
Свет в комнате бил по глазам, что Рангику прищурилась, спасая глаза. Когда хлопнула дверь, закрывшаяся слишком резко, то Ичимару повернулся на звук. Показалось, или его взгляд стал осмысленнее?
- Гин… - Мацумото оборвалась на полуслове.
- Шорох, шорох, шаг, шажок… - тихо начал Ичимару. – Слышишь, кицунэ по лесу крадется?
- Гин…? – Рангику сглотнула. – Ты…
- Шаг и шажочек, дверь на замок…
- …Пусть в нее он не скребется, - автоматически закончила она. Гин высказал интерес.
- Поплотнее закрывай, кицунэ ты не впускай, - продолжал Гин.
- Пусть скребется до утра. Он сбежит, когда придет пора…
- Ты не бойся, не трясись. Кицунэ он там, не здесь.
- Он не сможет к нам зайти, ведь… - Мацумото вдруг оборвалась. – Ведь…
- Ведь ты закрыла дверь? – закончил Гин. Неясно, каким образом, но он уже встал в полный рост, почти прижимаясь к Рангику. Та даже едва дышала.
- Ты напугана, Ран-тян, - тихо говорил он. – Не бойся, спи спокойно.
Его руки легли на плечи и прижали к себе, утешая. Рангику застыла.
- Тихо-тихо,
Кицунэ сюда идет… - вдруг продолжила она.
- Страшно-страшно,
Вдруг он нас найдет?
- Шаг за шагом, хитрый зверь…
- Ты ему откроешь дверь? – Мацумото уловила какую-то странную интонацию в его голосе. Однако Гин вдруг отпустил ее и снова уселся в свой уголок.
- Спи спокойно, Ран-тян, - тихо пробормотал он. Больше признаков заинтересованности Рангику он не подавал. Она вышла из комнаты и села на ближайший стул. Колени просто сами собой подгибались, ее немного трясло.
«Ты ему откроешь дверь?» - мелькнул его голос на мгновение.
«Гин… хитрец, Гин. Что ты снова замыслил?» - думала она.
- Омоширои… - пробормотал Маюри. – Спасибо вам за помощь, Мацумото-сан. Вы…
- Я вам больше не нужна? – оборвала его Рангику.
- Нет, можете идти. Нему вас проводит.
Последний раз, взглянув на фигуру за стеклом, джубантай-фукутайчо ушла.
«Ты ему откроешь дверь?...»
И сказал этот ветер мне, ошарашенному:
"Послушай, мне кажется, нам по пути.
Я в провожатые не напрашиваюсь,
Но надёжнее друга тебе не найти."
Голод – самое тяжелое испытание для руконгайских детей. Если у тебя есть хоть капля духовной силы, то ты мучаешься голодом – многие считали это несправедливым. Что они, пустые какие-то? Рангику не просто мучилась голодом – она умирала от голода. Буквально умирала. До Руконгая ведь недалеко осталось… недалеко…
Маленькой девочке не хватило всего полукилометра, но теперь они стали непреодолимым препятствием. Голод выжал ее без остатка, оставив умирать. Кажется, послышались чьи-то шаги, что-то коснулось губ. Рангику приоткрыла глаза, и когда муть рассеялась, увидела склонившегося над ней мальчика с растянутыми в улыбке губами.
- Ешь, - сказал он, прижимая засохший плод к ее губам. – Если ты чувствуешь голод, то значит, она у тебя тоже есть. Сила.
- У тебя… тоже? – спросила она.
- Да, - продолжал улыбаться мальчик. – Меня зовут Ичимару Гин, приятно познакомиться.
- Гин… какое странное имя…
- Ран-тян, не трясись. Это всего лишь гроза, - сказал Гин.
- Мне страшно, - призналась она.
- Есть вещи и пострашнее грозы. Пустые, например. Как ты станешь синигами, если будешь всего бояться? – улыбался Ичимару.
Рангику только сильнее прижалась к нему, вздрогнув после очередного раската грома.
- Ладно, знаешь легенду про кицунэ? – спросил Гин.
- Кицунэ? – заинтересовалась девочка.
- Да, лисы-оборотни. Они живут очень-очень долго и все время шалят. Они могут пробираться в твои сны и сводить с ума.
- А они страшные? – заинтересовалась Рангику.
- Не знаю, но говорят, они выглядят совсем как лисы, а когда превращаются, то становятся красивыми девушками или стариками, но кицунэ разные бывают.
- Ух ты… а ты сможешь его победить?
- Конечно смогу, Ран-тян, - дружелюбно улыбнулся Ичимару. – Пока я с тобой тебе нечего бояться.
- А ты еще что-нибудь знаешь про кицунэ, Гин? – Рангику была очень заинтересована легендой, которую рассказал ей мальчик. Она даже забыла про гром.
- У кицунэ есть шар, где они прячут свою силу. Если найти этот шар, то кицунэ будет помогать тебе.
- Расскажи еще… - девочка убаюкивалась голосом Гина и сама не заметила, как уснула.
- Снова? – спросил Ичимару, глядя на скривившее лицо подруги.
- Да, - кивнула Рангику.
- Покажи, - Гин решительно направился к ней.
- Все в порядке, просто немного… - девочка пыталась закрыться от него, но Ичимару отбросил покрывало в сторону.
- Покажи, - снова попросил он. Мацумото задрала край кимоно, показывая припухшую коленку.
- Гин, я думаю, что оно пройдет…
- Не пройдет. Надо вылечить, - снова оборвал ее мальчик. – Ты так можешь совсем перестать ходить.
- Но кто вылечит? – спросила Рангику.
- Я знаю кое-кого, - он отошел в угол, копаясь в мешке с их малочисленными богатствами. Наконец он выудил пару серебряных монеток.
- Гин, но это все что у нас есть! – воскликнула она.
- Не надо спорить. Надо тебя вылечить, Ран-тян, - улыбнулся Ичимару, пряча монетки в кармашек. Он встал к ней спиной и присел. – Забирайся.
Мацумото чуть помедлила, но обхватила руками его шею, а он подхватил ее под колени. Весь путь до домика неизвестного девочке целителя прошел в молчании. Было достаточно холодно, близилась зима. Гин шел без передышки. Уже на месте он повернулся к ней и улыбнулся:
- Все будет хорошо, Ран-тян. Я знаю, что тебя вылечат.
И ее вылечили. Только вот потом они голодали почти неделю, питаясь какими-то корешками и просыпаясь среди ночи в полубреду. Было холодно. Неизвестно почему еще никто из них не заболел.
- Гин…
- Что такое, Ран-тян?
- Мне не спится, - призналась девочка. – Спой еще.
- А по-другому ты не уснешь? – улыбнулся Ичимару, садясь. Рангику замотала головой. Мальчик улыбнулся еще шире. Он перебрался поближе, чтобы сохранить тепло и начал петь:
- Шорох, шорох, шаг, шажок.
Слышишь, кицунэ по лесу крадется…
Когда мальчик допел, то Мацумото спросила:
- Гин, а ты не кицунэ?
- Нэ? – хмыкнул Ичимару.
- Ты очень похож на кицунэ, - продолжала девочка.
- Может быть, Ран-тян, - улыбнулся Гин. - Спи спокойно. Тебя больше не потревожат…
И Мацумото уснула. А когда проснулась, Ичимару уже не было рядом. Он всегда хотел стать синигами, получить больше силы. Это был первый раз, когда лис сбежал, и поэтому Рангику отправилась за ним. А потом она привыкла, что он уходит и больше не ходила за ним, слепо прощая ему все, считая, что теперь это ее не касается. Только вот она не привыкла, что лис возвращается. Не привыкла видеть, как он просит прощения. Что взбрело ему в голову снова? Достоин ли он того, чтобы и в этот раз простить и помочь? Рангику не знает. Ей казалось, что она давным-давно перестала понимать этого хитрого кицунэ. Но по иронии судьбы она сейчас единственная, кто понимает его. Стоит ли вернуться? Попросить у Куроцучи-тайчо второй прием, пока он не разобрал Гина по частям и не рассовал по пробиркам…
«Ран-тян, пока я с тобой тебе нечего бояться».
"Смотри, как я манипулирую тучами,
Тасую жетоны дворцов и пивных." -
Так пел он и тихо меня окручивал
Питоньими кольцами продувных.
Я узнал этот ветер, он был мне знаком -
Синий пот и зарубка на южном резце.
Он давно хотел стать моим проводником -
Оборвать мои цепи, обозначить мне цель.
Гину было скучно. И то, что приходилось бездействовать, его изрядно бесило. Все свое время в камере временного заключения он проводил в раздумьях. Это единственное, чем он мог себя занять. Он не знал, о чем думал, когда шел сюда, прямо в руки Готею с трупом Айзена. Ему стало скучно. И еще… он хотел спасти собственную шкуру. Убить Айзена прямо под носом у его верного пса Тоусена, вернуться в Общество Душ… Полное безрассудство, которое, в прочем, было визитной карточкой Ичимару. Почему он солгал Готею? Ха! Расскажи он, что убил Айзена, сбежал от разъяренного Тоусена, который одержим жаждой мщения, и готовит вторжение… Никто бы сначала ему не поверил, а когда бы удостоверились что труп Айзена подлинный, то казнили бы тут же. Ичимару ведь был бы человеком, который смог убить крайне сильного бывшего капитана пятого, а значит он еще сильнее и опаснее самого Соске, а значит надо от него побыстрее избавиться. Только вот они очень преувеличивали силу Айзена. НедоКами легко мог заставить поверить в свою небывалую силу – он был тем еще фокусником. Однако так Сейрейтей был бы готов к вторжению Канаме, только вот отдать свою жизнь за это Гин был не готов. Ему срочно нужен был план, потому что перед мгновенной атакой всех сил арранкаров ослабленный Сейрейтей не устоит. Нужно немного потянуть время до казни, что-то сделать, чтобы спасти свою шкуру и возможно шкуры многих синигами в придачу, которые потом могли бы оправдать его. Найти союзника… Да какой к черту союзник? Все в Готее его ненавидят, потому что он предал их, а может…
Скрип двери и тут же показалась белесая шевелюра Тоширо.
- Ичимару, - бросает он, презрительно щуря глаза. – Тебя ждут на допрос.
- Есть, Хитцугая-тайчо, - фальшиво улыбнулся Гин. Возможно, не все…
И теперь лис скучал, вынужденный изображать слабоумие. Но цели он достиг – увиделся с Рангику, увидел в ее глазах то, что хотел увидеть, дал ей понять, что нуждается в помощи. Осталось только положиться на то, что еще не все потеряно, что за эти сто лет то, что их связывало, не исчезло совсем. Гин не привык так полагаться на людей, но иного выхода не было. Ставки сделаны, на кону все. И что это за новое ощущение в груди? Незнакомое, странное, но узнаваемое. Которого Ичимару всегда избегал, боялся его. Беспокойство за кого-то, привязанность и…
«Успокойся, Гин. Просто нужно немного времени. Она вернется и тогда…» - что тогда, лис не знал. Надо найти хоть какую-то лазейку, ведь все системы защиты и охраны не идеальны. Ничто не идеально. Только вот если она вернется, то, Гин был уверен, это чувство усилится. Ичимару знал, что увидел в ее глазах, даже если об этом не знала она. Он обладал особой силы проницательностью, которая долго ему позволяла играть на струнах чужой души. И он всегда боялся этого. Как чумы. Считал, что ни к чему хорошему это не приведет. Недаром он любил повторять:
«Тот, кто скажет: «любовь так прекрасна!»,
Лишь прикасался к внешнему покрову.
«Как уродлива», скажет тот,
Кто имел безрассудство любить».
Это было одним из его любимых стихотворений. У него были все основания так считать. Он очень боялся любви, и это было бы совсем не понятно неискушенному человеку. Он тогда начал улыбаться. Именно тогда… Так все-таки, что проще: умереть или побороть страх? Что проще, Гин?
"Мне известно всё до последней дроби, -
Говорил он и лезвием лез под пальто. -
Я знаю, что кто-то тебя торопит,
И я даже могу догадаться, кто.
Мне видны два крыла на дне твоей сумки.
Но, послушай, пора уже плавать без ласт!
Оставь эти детские предрассудки, -
Крылья ведь, в сущности, тот же балласт!"
- Дрянной мальчишка, что ты опять забыл возле моего дома? Убирайся к черту на рога! – она была прекрасной. Даже когда кричала. Гин обожал в ней все. Ее голос, ее изумрудные глаза, черные, словно смоляные, волосы, ее губы, светлую кожу, тонкие руки…
- Я сказала тебе больше не приходить! Пошел вон, попрошайка! – кричала девушка.
- Простите, - маленький мальчик вытащил что-то из-за пазухи. – Я хотел подарить это вам.
Девушка смерила сверточек сердитым взглядом и выхватила из рук. Когда развернула, то ее глаза загорелись, и она набросилась на еду. Когда не осталось ни крошки, то она спросила:
- Где ты достал это?
- Украл у торговца, - опустил глаза Ичимару. – Я хотел сделать вам приятное.
Гин молчал, что сам не ел уже пару дней. В последних районах всегда так. Девушка снова посмотрела на мальчика. Светлые волосы, почти белые, с серебристо-фиолетовым отливом и красные глаза. Альбинос. Лет так восемь отроду. И сразу было видно – мальчишка влюбился в нее по уши и способен был на все ради нее.
- Тогда достань мне еще. Тогда я буду довольна, - ответила девушка. – Если будешь приносить мне каждый день, то я не стану прогонять тебя.
- Я попробую, - кивнул мальчишка и убежал. Девушка усмехнулась. Она могла без зазрения совести повернуть его чувства себе на выгоду. Она была местной проституткой – Мияги Харухи. И первая любовь оказалась зла к маленькому мальчику по имени Ичимару Гин. Много раз он получал нагоняи палками от торговцев, сбивал ноги в кровь, убегая, но каждый день доставал для своей обожаемой Харухи угощения. Но в один из дней он вернулся ни с чем.
- Где моя еда, мальчишка? – вознегодовала она.
- Я… я сегодня… - начал заикаться мальчик.
- Что за мина? Куда ты смотришь? Смотри на меня! – вскрикнула она. Гин посмотрел.
- Какой у тебя уродливый цвет глаз! Ты как упырь. И не смей смотреть на меня с такой тухлой миной! Улыбайся!
Ичимару улыбнулся. И вдруг получил оплеуху. Мальчик упал на землю, но тут же поднялся.
- Дуру из меня делаешь?! Естественней! Не забывай на кого ты смотришь и кому улыбаешься!
- Да, Мияги-сама… - улыбнулся Гин. Она прищурилась.
- Теперь верю. Тебе полагается наказание за то, что не принес мне ужин. С сегодняшнего дня ты мой раб. Будешь помогать мне и убираться.
- Хорошо, Мияги-сама…
- Дрянной мальчишка! Где ты был? Почему так долго? У тебя возникли какие-то проблемы?!
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
- Нет, это целиком моя вина. Прошу меня простить, Мияги-сама, - как и ожидалось, последовала оплеуха. Ичимару был готов. Он зажмурился и слегка напрягся. Он заметил, что Харухи хочет ударить второй раз и зажмурился снова, но вдруг пощечины не последовало.
- Молодец. Я так хотя бы не вижу твоих дурацких глаз, - бросила девушка. Проводишь меня до дома того господина и пока мы будем заняты обчистишь его кошелек и остальные вещи.
Гин изумился, что перестал жмуриться и тут же получил удар.
- Я же просила не показывать мне твои уродливые глаза! – крикнула она. – Привыкай к такой практике. Если тебя поймают, делай вид, что меня не знаешь. И еще…
- Да, Мияги-сама? – спросил мальчик.
- Я буду бить тебя всякий раз, когда увижу твои глаза, понятно? И не забывай улыбаться!
- Конечно, Мияги-сама…
Он боготворил ее. Жестокую богиню, которую обнаружил здесь, буквально в куче мусора. Он видел в ней царицу, идеал. Он, в самом деле, считал, что Мияги-сама бьет его за дело. Однако на деле, его богиня была всего лишь проституткой из трущоб, пьяницей и эгоисткой. Настолько жестокой, чтобы играть с жизнью мальчика, который был готов для нее на все. Но, наверное, в этом не было ничего удивительного. С Гином она изредка делилась едой, и тогда мальчик был просто на седьмом небе от восторга. Он пробыл с ней около полугода, пока не случилось кое-что…
Ичимару как всегда ждал ее возле дома, но когда Харухи появилась, она со всей силы ударила мальчика.
- Мелкий засранец! Чертов красноглазый выродок! Крыса помойная! – кричала она и била его. Гин не понимал, чем разозлил богиню. Только вот разлохмаченная, с синяком под глазом, порванном кимоно и растекшимся макияжем, она выглядела совсем некрасиво.
- Ты ублюдочное отродье, попался на глаза одному из моих клиентов! Он заметил тебя! И отвечать пришлось мне! Видишь? – она подтащила его к себе и указала на синяк. – Это все ты виноват! Я не буду кормить тебя неделю! И посажу на веревку как пса! Ты понял, поганец?! Ты будешь моей шавкой до конца жизни!
Гин смотрел и не узнавал своей богини. Ее лицо искажено злобой и гневом.
«Что с ней случилось? И почему тогда она бьет меня? Может она не Харухи-сама?» - думалось Ичимару. Если она не Мияги-сама, то он не мог позволить ей себя касаться. Поэтому вывернулся и отбежал.
- Почему вы бьете меня? – спросил мальчик.
- Ах, ты мелкая скотина! – закричала она. – Не смей обращаться ко мне так! Ты – моя вещь!
Харухи подбежала к Гину и ударила мальчика еще несколько раз, а потом хотела взять его руки в захват, но тот извивался словно змей.
- Отпустите! Отпустите меня! Не смейте прикасаться ко мне! – он выдернул из ее волос что-то и ударил. Вдруг руки, удерживающие его, отпустили, а сама девушка упала. Ичимару взглянул. С открытыми в изумлении, остекленевшими глазами, на земле лежала его обожаемая Мияги Харухи, а из груди у нее торчала острая шпилька. Гин посмотрел на свою руку, на которой осталось немного крови.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся. Не дай богине увидеть твоих уродливых глаз».
- Мияги-сама? – спросил он. Девушка не ответила. Ичимару улыбался и смотрел на нее. Безмятежная, спокойная и… красивая как никогда раньше. И он убил ее.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся. Богиня любит, когда ты улыбаешься».
- Мияги-сама… - мальчик все еще улыбался и смотрел на нее прищуренными глазами. – Когда вы мертвы, вы так красивы, Мияги-сама…
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
- Но, вы не были богиней, Мияги-сама. Простите, но мне придется оставить вас, - и сорвался на бег, смеясь неясно чему. И бежал долго, пока не упал в какую-то канаву и не провалялся там до рассвета.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
И после этого он понял, что встреча с лже-богиней была не случайна. Мальчик всегда знал, что ничего случайного не бывает. Из этого он вынес урок – любовь и преданность могут сыграть злую шутку с тобой, только если ты не сыграешь эту шутку с кем-то другим. И еще она научила его улыбаться. И не показывать никому своих глаз, в которых скрыта правда.
«Улыбайся Гин. Все любят, когда им улыбаются. Улыбайся…»
Он толкнул меня в спину, расплющил взасос,
Вдел печальную розу в петлицу ветров,
Резко поднял под купол и плавно понёс
Подвесными тоннелями анти-метро.
Так он нёс меня, нёс и пьянел от важности,
Раздувая меха, раздавая долги,
А внизу удивлялись: как же взять я отважился
Встречный ветер в попутные проводники!
- Нему! – джунибантай-фукутайчо обернулась. – Можно тебя на секундочку?
Мацумото, улыбаясь, подхватила ее под руку и утащила в соседний переулочек.
- Что такое Рангику-сан? – как обычно тихо спросила Куроцучи-младшая. – Что-то насчет завтрашнего собрания Женской Ассоциации Синигами?
- Нет-нет, я к тебе по другому вопросу, - Мацумото несколько посерьезнела. – Мы же подруги, так Нему?
- Конечно, Рангику-сан. Это что-то личное? – спокойно спросила джунибантай-фукутайчо. Впрочем, иначе она не умела.
- В некотором роде, - подтвердила лейтенант десятого. – Мне нужно снова увидеться с Ичимару Гином.
- Но к нему сейчас никого не пускают…
- Поэтому я обратилась к тебе. Мне нужно не более десяти минут, - просила Мацумото.
- Это что-то очень смахивает на заговор, Рангику-сан…
- Нему! Какой заговор? Ты меня просто оскорбляешь! – да, джубантай-фукутайчо была еще той актрисой. Как-то же она должна отпрашиваться у капитана? – Ну, ты же знаешь, что мы с Гином как бы выросли вместе. Он сейчас все равно не в своем уме, а потом его казнят… я просто хотела немного побыть с ним.
Нему отвела глаза. Было похоже, что она не может согласиться.
- Нему, прошу тебя. Это очень важно. Всего десять минут, - Рангику чувствовала, что ее операция на грани срыва. Она просто обязана узнать, что с Ичимару. Да и в какой-то мере она не врала – даже если Гин правда сошел с ума, то она очень бы хотела увидеть его перед казнью. - Пожалуйста, Нему…
- Приходите сегодня к десяти вечера. В это время сменяется охрана. У вас будет около семи минут.
- Спасибо большое, Нему! – радостно улыбнулась Рангику и, быстро чмокнув Куроцучи-младшую в щеку, упорхала в отряд. Спокойнее, Рангику. Еще спокойнее. Не выдай себя.
От ожидания Гин сходил с ума. Ему казалось, что вскоре притворяться слабоумным будет уже не нужно. Поэтому он тихо стукался головой об стену, что эффекта не имело никакого – мягкие стены даже звуки заглушали. Единственное, что помогало отвлечься – это мысли и сон. Но так как Гин и так спал по четырнадцать часов в стуки, то все остальное время корил себя подобное безрассудство. Хотя не его ли это почерк – безумные поступки? Да, но только если эти безумные проступки идеально продуманы. А теперь же он делает то, чего не делал никогда в своих выверенных планах – полностью полагался на другого.
«Черт, Гин, как ты мог допустить такую оплошность? – ругал он себя. – Что Рангику сделает? Возможно, она до сих пор мечется. Но она пока единственная кто может вытащить меня и еще много тысяч задниц из-за порога преждевременного перерождения».
Ичимару устал думать. Он сегодня вымотался раньше обычного. И поэтому провалился в легкую дремоту. Из этой дремоты его вывело ощущение, что в комнате кто-то есть.
- У вас чуть меньше семи минут, Рангику-сан, - услышал он шепот, а потом в комнату зашла Мацумото. – Прошу вас, побыстрее, иначе нас могут обвинить в заговоре.
- Успокойся, Нему. Все в норме. Задержи этих охранников какими-нибудь проверками, если что, - ответила на это джубантай-фукутайчо и закрыла дверь. Гин услышал легкий вздох облегчения. Он не подавал виду, то не спит, хотел посмотреть, что будет делать Рангику.
«Акане… твое сердце так стучит, что я его даже здесь слышу, - ухмыльнулся про себя Ичимару. – Ты волнуешься, Ран-тян. Однако ты здесь, а это о многом говорит».
- Гин… - тихо окликает его Мацумото. Он все еще притворяется спящим. – Гин, я знаю, что ты не спишь. Ты духовную силу слишком остро чувствуешь.
Ичимару приоткрыл один глаз.
- Ты меня подловила, Ран-тян, - ухмыльнулся Ичимару.
Она вздохнула.
- Я так и знала, что ты не псих, - она скрестила руки на груди. – Хотя в какой-то мере все-таки псих.
- Все люди немного не в своем уме, Ран-тян. Не будь так строга со мной. Ты ранишь меня в самое сердце, - ухмылка Гина просто сочилась иронией, но как ни странно вполне предрасположенной к беседе, а не ядовитым сарказмом. Но это было очевидно – Рангику могла его вытащить.
- О чем ты думал все это время? Когда сбегал с Айзеном, когда вернулся с его трупом, когда изображал слабоумного… - Мацумото вдруг прервалась, уверенная, что Ичимару не ответит на ее вопросы. В прочем, не так уж она оказалась и неправа.
- Почему вернулся? – Гин изобразил задумчивость. – Дай-ка, подумать. О, точно! Мне не безразлична моя шкура, а еще твоя шкура и шкуры всех населяющих Общество Душ, как бы ни неправдоподобно это звучало из моих уст.
Рангику прищурилась.
- О чем ты? – спросила она.
- Как думаешь, кто убил Айзена? – еще шире ухмыльнулся Ичимару. – Это сделал я…
- Куроцучи-фукутайчо, - Нему обернулась на голос. Позади нее стоял несколько уставший капитан десятого. Как он смог так незаметно оказаться в лаборатории, младшей Куроцучи оставалось только гадать. К тому же она вспомнила, что Рангику-сан все еще в комнате Ичимару Гина.
- Добрый вечер, Хитцугая-тайчо, - поздоровалась девушка. – Вы по какому-то делу?
- Скорее по двум, - слегка ухмыльнулся Тоширо. – С сегодняшнего дня меняется охрана у Ичимару Гина. Теперь за нее ответственен десятый отряд. Я решил лично провести дежурство.
- Простите, но сначала вам нужно пройти кое-какие тесты и проверки, - соврала, даже не моргнув глазом. Выдержка Нему всегда была на высоте. В какой-то мере спасибо Маюри за это.
- Не слышал, что ввели какие-то тесты, - нахмурился Хитцугая. – Но раз нужно…
- Пройдемте за мной, - Куроцучи-младшая повела капитана десятого куда-то вглубь лабораторий. – Вы сказали, что пришли по двум делам. Какое же второе?
- Не думаю, что это такая уж аномалия, но я уже битых четыре часа не могу найти лейтенанта, - хмыкнул Тоширо, ухмыляясь.
Они не могли видеть, слышать или почувствовать мелькнувшую за их спинами тень…
Рангику металась по комнате. История, рассказанная Ичимару, не укладывалась у нее в голове. И причины, и доказательства, приведенные старым другом, казались какими-то размытыми. И только поэтому Мацумото верила им, хоть и не могла смириться. Она знала – чем глупее оправдание из уст Гина, тем оно правдивее.
- Ты видела Шинсо? – вдруг подал голос Ичимару.
- Мельком. На подставке в соседней комнате, - Рангику ответила на автомате, сползая по стене. – Я все еще ничего не понимаю.
- Ран-тян, тебе и не нужно, - улыбнулся Гин. – Просто помоги мне, и я сам все сделаю. Агась?
- Не «агась», - одернула его Мацумото. И когда она успела так начать волноваться за лиса? Бутылочку саке бы сейчас, и все печали забудутся. – Ты намерен в одиночку отразить армию Тоусена?
- Ну, я еще не то могу, Ран-тян, - он придвинулся прямо к ней, наваливаясь плечом. – Мне просто нужно знать – Можешь ли ты доверять мне?
- Когда-то могла. И жизнь свою могла доверить, а сейчас… не знаю, - она отвернулась. – Ты всех предал.
- Не правда, - его голос понизился до шепота. – Тебя я точно не предавал.
Рангику непроизвольно вздрогнула. Чертов кицунэ.
- Так доверь же мне сейчас… - его дыхание обожгло ухо, - свою жизнь, Ран-тян…
Она повернулась, чтобы встретиться с гипнотизирующими багровыми глазами. Было невыносимо находиться так близко. И невозможно отодвинуться. В полужестком поцелуе они словно хотели выпить друг друга до капли, утоляя невыносимую жажду. Жажду друг друга…
Вдруг Гин оторвался и отпрыгнул в сторону. На лицо Мацумото брызнули горячие капельки крови. Когда она смогла, наконец, осознать, что происходит, то увидела только, как Гин бросился на неизвестного нападавшего. Ичимару оставлял за собой дорожку крови. В его боку была серьезная рана. Гин вытолкал арранкара в открытую дверь и прижал к стене. Как по волшебству в руке вдруг почувствовалась знакомая рукоять. Меч словно примагнитился через всю комнату к хозяину.
- Икоросе, Шинсо!
- Гин…
Вдруг заорали сирены и Рангику, которая осталась в комнате оказалась в ловушке. Она прижалась к прутьям решетки, которая перегородила дверь и крикнула:
- Уходи, Гин!!!
Ичимару бросил на нее быстрый взгляд и помчался прочь по коридору, зажимая кровоточащий бок рукой.
- Беги, кицунэ…
Тело арранкара словно испарилось, не оставив даже капли реацу или крови. Наверное судьба столкнула Ичимару в коридоре с Тоширо, который побежал на шум.
- Ты… - лицо молодого капитана исказилось ненавистью, и он уже почти схватился за Хёринмару, как Гин бесцеремонно схватил его за запястье и поволок за собой.
- Отпусти меня! Предатель! – заорал Хитцугая, пытаясь вырваться из захвата. Возле входа в канализации под Сейрейтеем, который оказался за несколькими поворотами, Гин прижал к мальчишку к стене.
- Хитцугая-тайчо, если вы сейчас не пойдете за мной и не поможете мне, то возможно мы уже никогда не увидим вашего лейтенанта! – быстро сказал он. Ухмылки как не бывало, из бока капала кровь, Гин часто дышал. Тоширо задумался всего на пару секунд, но этого ему хватило. Он помог отвалить плиту, и они оба спрыгнули в темные зловонные тоннели. Капитан не понял, что заставило его так поступить. Поверить предателю. Наверное, ощущение того, что Мацумото, в самом деле, грозят серьезные неприятности и одними силами капитана с ними никогда не справиться. Поэтому Тоширо решил помочь человеку, которого так сильно ненавидел. Что ж, кто ищет легкие пути, заранее обречен на поражение.
ЮПД: долгожданная прода! обещаю в ближайшие дописать)Звёзды ловко звенели своими подковами,
Купоросили космос, сметали икру,
Но, чем надёжнее ветер меня упаковывал,
Тем бессмысленней небо валилось из рук.
Яркий свет, люди закрытые бумажными перегородками и на каждой числа. Сорок три числа и трое старейшин на возвышениях. А когда-то здесь царил кровавый ад. Рангику не уютно. Совет Сорока Шести ей никогда не нравился.
- Назовите свое имя и звание, офицер, - раздался голос из-за одной из ширм.
- Мацумото Рангику, лейтенант десятого отряда Готей 13, - без запинки отвечает она.
- Вы знаете, что вас обвиняют в нападении на заключенного камеры смертников, Ичимару Гина, а также на капитана десятого отряда, Хитцугаю Тоширо? – спросили из-за другой ширмы.
- Это клевета! Я не совершала никакого нападения! – возмутилась Мацумото.
- К порядку! – прервали ее. – Здесь вы отвечаете на наши вопросы.
- Вы были обнаружены во время тревоги запертой в камере Ичимару Гина со следами его крови на одежде и лице. Также в расположении в то время прибывал Хитцугая-тайчо, который бесследно пропал. Что вы можете сказать в свое оправдание?
- Я не делала этого!
- В таком случае, что вы делали в камере Ичимару Гина? – раздалось из-за третьей перегородки.
- Я… - Рангику оборвалась. И так, и так она виновна в преступлении. – Я не покушалась на жизнь Ичимару Гина и не имею никакого отношения к исчезновению капитана Хитцугаи. Я просто…
- Что вы делали, лейтенант Мацумото?
- Я пыталась помочь ему сбежать, - опустила она взгляд. Лучше уж так.
- Вы обвиняетесь в предательстве. Ваши слова это только что подтвердили. Вас возьмут под стражу, а после вы узнаете свой приговор.
- Понятно, - опустила голову она.
- Увести ее.
В канализациях было темно, мокро и пахло далеко не леденцами. Ичимару потерял сознание буквально через несколько минут, так что Хитцугае пришлось подхватить его. Он с трудом подавил желание добить лисьего ублюдка, только вспомнилось перекошенное болью лицо и слова: «Хитцугая-тайчо, если вы сейчас не пойдете за мной и не поможете мне, то возможно мы уже никогда не увидим вашего лейтенанта…»
- Дерьмо, - выругался Тоширо. Вспомнив лечащее кидо с третьего раза, он принялся лечить врага, ругаясь сквозь зубы. Он не знал, причем здесь Мацумото и как Ичимару смог сбежать, но этот предатель расскажет ему. У Гина нет другого выбора. Лечащее кидо не выходило. Тоширо сбивался то на второй, то на третьей формуле. Реацу, призванная уничтожать никак не хотела выливаться в созидающую силу. Но хотя бы кровотечение прекратилось. В соседнем туннеле раздались голоса, и Хитцугая спешно спрятал реацу. Пришлось еще на всякий случай закрыть Ичимару собой, блокируя и его реацу тоже. Тоширо замер. В ухо ему хрипло дышал бывший санбантай-тайчо, а голоса все не пропадали. Вскоре шаги стихли, как и слабые всполохи реацу.
- Можете меня уже отпустить, Хитцугая-тайчо, - по своей привычке растягивая слова, усмехнулся Гин. Тоширо отпрянул, недовольно фыркнув. Снова послышался шум, и им обоим пришлось уходить. С потолка сорвалась капля.
Кап…
- И что же дальше? – спрашивает Тоширо, скрещивая руки на груди. – Может, сначала объяснишь, во что ты втянул Мацумото?
Гин осматривал рану на ходу.
- Вы пытались лечить меня, джубантайчо-сан? – спрашивает Ичимару, игнорируя вопрос. – Я вижу ожоги от кидо.
- Это не имеет значения, я все равно не смог поддерживать заклинание. Хватит уходить от вопроса. Я ведь могу передумать тебе помогать.
Кап…
- Это долгая история, - отвечает Гин, прихрамывая. На его лбу выступила едва заметная испарина, но он бы ни за что не сознался, что этот темп ходьбы для него слишком быстр.
- Потрудись уж рассказать ее. Путь у нас тоже не очень близкий, - фыркает Хитцугая.
- Для начала нам нужно выбраться из Сейрейтей. Канализации под вторым и пятым отрядами имеют выходные трубы к первым районам.
- Там наверняка стоит охрана, - отвечает Тоширо, а потом резко останавливается. – Это Мацумото помогла тебе сбежать?
Взгляд бирюзовых глаз уткнулся в тяжело дышащего Гина.
- В какой-то мере… - ответил он.
- Ублюдок… как ты посмел втягивать ее?! – разозлился Тоширо. – Ты же знаешь, как она к тебе относится! Так почему, Ичимару?!
- Потому что я отношусь к ней точно так же, - отозвался Гин. – Мы с Руконгая вместе, ты не забыл? А для руконгайских детишек самым важным был человек, которому было можно доверять. Даже после всего того, что я сделал, она все еще доверяет мне. Это и есть то самое, что аристократам никогда не понять. В этом вся соль. Она бы скорее возненавидела меня, если бы я снова утаил от нее что-то, чем если бы из-за меня она попала в камеру как предательница. Она знает, что я это знаю.
Хитцугая смерил его полным ненависти взглядом. Он ничего не мог поделать со своей ненавистью к этому человеку, даже если Мацумото пыталась помочь ему. Он никогда не простит ему и Айзену того, что они сделали с Хинамори.
- А теперь, пока мы тащимся к выходам в Руконгай, расскажи, что за чертовщина творится, - Тоширо снова продолжил путь, словно и не было этого диалога.
- В таком случае, прошу не перебивать меня. Я все расскажу, джубантайчо-сан, а верить мне или нет, это уже ваше решение…
- Рангику-сан! Это, наверное, ошибка! Что произошло? – заволновалась Хинамори, которую чудом пустили к заключенной.
- Прости, Момо-тян, - улыбнулась Мацумото. – Жаль, что посиделки в Женской Ассоциации Синигами пропущу. Там обычно весело. Привет всем ребятам передавай.
- Что происходит, Рангику-сан? Неужели вас казнят? – спрашивала Хинамори.
- Поэтому я и извинялась, - как-то грустно улыбнулась джубантай-фукутайчо. – Есть один человек, который оставляет меня снова и снова, но ради которого я готова попасть за решетку. Хитрый кицунэ ничего не обещает, ничего не сулит, просто махнет хвостом, прежде чем скрыться и шепнет тихое «Прости. Прощай», а я все равно жду и верю ему. Это наверное магия особая, да?
- Вы лучше всех других знаете его. Я никогда не понимала, как вы можете верить ему, как можете ждать, но может это правда магия…
- Не беспокойся за меня, - Рангику поджимает под себя ноги. – Скажи, а Хитцугаю-тайчо еще не нашли?
- Нет, - покачала головой Хинамори. – Он просто пропал. Говорят, что следы его реацу обнаружили в канализациях, где предположительно скрылся Ичимару Гин. Может, его похитили?
- Гин был ранен. У него просто бы не хватило сил, - пробормотала Мацумото. – Что-то здесь не чисто…
- Вы что-то сказали, Рангику-сан?
- Нет-нет, ничего, - улыбнулась она.
- Время кончилось, мне пора, - Хинамори беспокойно взглянула на нее. – Берегите себя, Рангику-сан.
- Все будет хорошо, Момо-тян. Иди, - кивнула ей Мацумото. Когда дверь закрылась, она перевела дух. Так сложно скрыть волнение. Что же произошло? Возможно ли, что ее капитан вдруг стал помогать раненному Гину? Но ведь Хитцугая его ненавидит, он бы скорее добил Ичимару. Что мог хитрый кицунэ предложить ему, чтобы тот вдруг стал его сообщником?
«Что ты снова задумал, Гин?» - вздохнула Рангику.
- Черт… это похоже на бред сумасшедшего! Как мне тебе верить? – воскликнул Хитцугая.
- Я же сказал: ваше право верить мне или нет. Я рассказал как есть, - снова проговорил Гин.
- Ладно, идем. Привал окончен. До выходного туннеля под пятым осталась пара поворотов. Тебя наверняка все ищут, как и меня, - Хитцугая встал. – Кто ждет тебя за стенами Сейрейтея? У тебя есть сообщники?
- Если можно это так назвать… - улыбался Гин.
Тоширо корежило от него. Он чуял, что где-то здесь есть подвох, но он беспокоился за Мацумото. Он пытался понять, что задумал Ичимару, но это был человек, поступки которого не поддавались логике. Хитцугае казалось, что он лишь позволяет заманить себя в капкан. Но иного выхода не было, сориентируется на месте. Даже если придется напасть на своих же, даже если придется помочь этому прохвосту.
- Там охрана, - сказал Ичимару, вслушиваясь во всплески реацу. – Ваш выход, джубантайчо-сан.
Хитцугая вздохнул. Воздух вокруг него стал холоднее.
- Снизойди с ледяных небес, Хёринмару.
Безрассудство. Гин умел им заражать все и вся.
Сердце ныло по нотам, покуда закат
Терпеливо стекал с небоскрёбовых плеч.
И казалось, что, если лететь наугад,
Траектория жизни закругляется в смерч.
- Коммамура-тайчо! – сёдзи хлопнули, и на пороге комнаты появился Тецузаемон. – Синигами из нашего отряда разбиты в канализациях под пятым отрядом.
- Генрюусай-доно предвидел это, но видимо наших бойцов было недостаточно, - вздохнул Коммамура. – Что-то еще?
- Да, - кивнул Иба. – На месте обнаружены следы реацу Хитцугаи-тайчо. Есть подозрение, что это он разбил наших ребят. Возможно предательство.
- Снова? – удивился Сайджин. – И снова десятый отряд. Я даже знаю, что мне на это скажет Генрюусай-доно…
Коммамура поправил хаори, направляясь в выходу и пробубнил себе под нос:
- … «Молодость. Глупая, безрассудная молодость» и усмехнется…
- Рангику-сан… - робкий голос вывел Мацумото из дремы. Она открыла глаза и увидела Изуру, который закрывал дверь камеры.
- Кира-кун? – удивилась она.
- Что с Ичимару-тайчо? – напрямую спросил он. – Не молчите, я обязан знать.
Рангику хотелось улыбаться. Бесконечно преданный капитану Кира. Он так и не смирился.
- Он в порядке. Он снова что-то задумал, - ответила она.
- Он так неожиданно вернулся… вы что-то недоговариваете, Рангику-сан. Чем я могу помочь? Что я должен сделать? – в глазах Изуру была мольба. Он хотел быть полезным. Мацумото было жаль его. Очень жаль. Она должна уберечь его.
- Не нужно, Кира-кун, - ответила Рангику. – Хватит меня одной. Не пытайся помочь Гину, это может плохо кончиться.
- Но вы же…
- Я прошу тебя. Пожалуйста. Не делай этого, - с нажимом попросила она. Санбантай-фукутайчо опустил глаза.
- Тогда у меня есть еще новость для вас. Приговор вынесен. И он несправедливо жесток, Рангику-сан…
- Скажи мне, Кира.
- Так как Сокиоку уничтожен, вас сбросят в одну из старых ям на растерзание пустым. Таков приговор Совета, - Изуру сделал паузу. – Может, я все-таки могу чем-то помочь?...
- Оставь меня. Прошу, уходи.
Кира не ответил. Он вздохнул и вышел из камеры. Тяжело лязгнул замок на двери. Рангику обняла колени, унимая непроизвольную дрожь.
- Гин, помоги… помоги мне, кицунэ…
Руконгай не менялся. Менялись наполняющие его души, немного менялась планировка, но в целом он не менялся. И тем, кто вышел из него, Руконгай будет напоминать о прошлом. О том, что было до того, как получили силу. И чаще всего эти воспоминания не очень приятны. Особенно если так трудно смириться с их существованием.
У обоих – у Гина и у Тоширо – были такие воспоминания. И пробираясь в шунпо по крышам, они ненадолго забывали о том, почему здесь находятся.
Руконгай во много раз больше Сейрейтея, он простирается так далеко, что весь его нельзя рассмотреть даже с очень высокого холма на окраине. А ведь были еще необжитые места: леса, поля, озера. Там часто прорывались пустые, потом уже попадая в последние районы. У каждого в Руконгае, у ребенка и взрослого, у бедняка и у зажиточного горожанина, есть страх перед пустыми. И тех синигами, что пришли в Сейрейтей из-за стен, есть этот страх, который бывает сложно искоренить.
Гин внезапно почувствовал, как у него кольнуло в груди. Он знал, что надо торопиться. Он искал, судорожно искал хоть намек, хоть небольшую зацепку, чтобы найти место, где прячется Тоусен. Они были уже в трущобах, люди на улицах из-за неистового бега обоих синигами, не могли заметить их. Ичимару чувствовал, что Тоширо нервничает. Надо торопиться. На самой окраине он затормозил на одной из крыш и снова прислушался к нитям реацу, глубоко вдохнув. Он молился, чтобы это было то, что он искал. И вот пульсация повторилась. На лице Гина снова показалась широкая усмешка.
- Идемте, Хитцугая-тайчо. Нас ждет встреча со старыми друзьями, - и снова сорвался в шунпо.
Он не ошибся, Тоусен встретил его лично. Было странно, что он не атаковал сразу.
- Ты понимаешь, что пришел на верную смерть, Ичимару? – спросил Канаме.
- Не спеши, не спеши, - улыбался Гин. – Я пришел тебе сказать, что Айзен-сама тобой доволен. Ты верно поступил.
- О чем ты говоришь, тварь? Ты же на моих глазах убил Айзена-сама,- говорил Тоусен.
- Успокойся, я все расскажу тебе и чтобы ты поверил, я принес тебе небольшой подарок, - Гин на мгновение исчез и появился перед Хитцугаей, который прятался в кустах.
- Что ты делаешь, Ичимару? – спросил капитан десятого, но его обездвижили одним из сильнейших бакудо. Вернулся к Тоусену Гин уже со связанным капитаном, который испепелял его взглядом.
- Ты привел мне одного из капитанов? Хитцугаю? – удивился Тоусен.
- Да, Айзен-сама велел мне так сделать, чтобы ты поверил. Он жив и поможет при вторжении. Ты все сделал правильно, - говорил Гин.
- Айзен-сама все продумал, я подозревал. Как хорошо, что он все же жив… - Тоусен сделал паузу. – Но когда? И что делать с ним?
- Его можно убить, но не сейчас. Айзен-сама велел ждать. Я вернусь в Сейрейтей и согласую все с Айзеном. Мы дадим тебе знать, когда пора.
- Каким образом? – спросил Тоусен.
- Не беспокойся, - Гин улыбнулся чуть шире, - ты все поймешь.
На секунду Ичимару приоткрыл глаза и встретился взглядом с Хитцугаей, а потом развернулся и пошел обратно. А Тоширо внезапно понял, что Ичимару лгал. Все, от первого до последнего слова было ложью. Лис умел лгать как никто другой. Потом Ичимару исчез из поля зрения, сорвавшись в шунпо. Он очень торопился.
ЮПД2: ну все, дописал =) ура ура ^^Научил меня ветер взлетать, когда хочется,
Научил опускаться, когда надоест,
Промышлять добротой, отрабатывать творчеством,
Не жалея, срываться с насиженных мест.
Ичимару Гин не был бы самим собой, если бы не умел обернуть все на пользу себе, даже если это все было против него. Никто не говорил, что Гин выкладывал себе дорогу честно, даже скорее наоборот: не всякий решался поверить ему, только если иного выхода не было. Ичимару не нравился практически никому, никто не знал его достаточно. Только она. И поэтому Гин так извинялся только перед ней, поэтому он мчался по крышам, боясь не успеть.
Он не понимал, как Рангику могла постоянно прощать его и… продолжать любить. Любить не слепо, как бесконечно преданный Кира, а вполне осмысленно, не делать лишних шагов, не напрашиваться. А он не подпускал ее ближе, он не хотел впутывать ее. Это был какой-то замкнутый круг, где они не могли друг друга коснуться. Возможно, Рангику не знала, но Ичимару очень ценил ее. Потому что она знала его лучше, чем кто-либо. Но он сторонился ее, он не показывал ей этого, ведь он был Ичимару Гином. Он любил подкладывать ей загадки без единой подсказки, которые Мацумото всегда решала. Однако, даже если загадка решена правильно, он не покажет ей этого, хотя это значило очень много. Гин всегда был странным. Был скрытным, он был словно кицунэ из лесов. Дух, а не человек. Но Рангику не подозревала, что даже у кицунэ есть привязанности, ведь Гин не жалел ни о чем, совершал безумные поступки, словно ему ничто не было дорого, бросался в омут с головой, чтобы снова выйти сухим из воды. Ведь он Ичимару Гин. Но Рангику, которую уже выводили из камеры на казнь, не могла знать, что приходит время, и даже кицунэ начинают возвращаться. Возвращаться за своими богинями.
Но у самых ворот, где небес оправа
Жжёт живыми пунктирами мёртвых петель,
Я сказал ему: "Стоп. И в ногах есть правда.
Опускай меня, майна! Не могу без людей."
Он исчез так же ветрено, как и возник, -
Не обиделся, просто сверкнул - и ушёл.
Мой стихийный попутчик, полубог-проводник,
Притяжением пущенный на произвол...
Тоширо сидел связанный и судорожно соображал, что же ему делать, как выбраться. В стане врага было не так уж и много народу: около пяти арранкар и Тоусен. Видимо армия вторжения ждала в Хуэко Мундо, чтобы не привлекать внимания. Хитцугая все еще не мог понять, что делает Ичимару. Было ясно, что он спасает свою шкуру, но… он уже был свободен, он мог бежать, зачем ему все это? Мацумото?... Тоширо усмехнулся. Чертов лис. И вдруг почувствовал, что путы ослабели. Он не мог поверить. Это было бакудо, наложенное таким сильным синигами, как Ичимару, оно не могло распасться, значит, он сам распустил его. А это могло означать…
«Не беспокойся, - вдруг вспомнил Тоширо слова Гина, - ты все поймешь».
«Чертов лис!» - Хитцугае хотелось смеяться. Он был почти свободен, он видел открытую спину врага. Кицунэ снова продумал все до последнего шага. Заклинание распалось, поддавшись малому напору, а Тоширо тут же подскочил, хватаясь за меч. Даже пронзая им Тоусена, он продолжал усмехаться.
«Чертов лис, - все думал он. – Чертов хитрый кицунэ».
- Армия вторжения? – Ямамото смотрел на Гина из-под прикрытых век. Ичимару покорно стоял перед ним. – И ты хочешь свободу в обмен на информацию?
- Не совсем, - усмехался Гин. – Я хочу, чтобы вы устроили нам побег. Так все не будет выглядеть, будто бы вы отпустили преступников. А будто бы они сами, - он на секунду замолчал и продолжил, - сбежали.
- Ты понимаешь, что твоя просьба невыполнима? – спросил со-тайчо.
- А если я скажу, что у Канаме-куна в заложниках Хитцугая-тайчо? – Гин знал, что ему не откажут. И ему не отказали. Просто не могли.
Рангику смотрела в черную пропасть перед ней. Еще шаг и она упадет туда. А потом ее просто сожрут. Ужасно. У детей, что вышли из Руконгая, навсегда останется страх перед пустыми. Этого не изменить.
- Вы знаете свой приговор, Мацумото-фукутайчо, - сказали ей. Она кивнула.
«Гин… чертов кицунэ… пусть это будет на твоей совести»…
Вдруг всех заставил замереть шквал до боли знакомой реацу.
- Успела соскучиться, Ран-тян? – Мацумото вскинула взгляд и увидела Ичимару. Что он снова задумал?
- Предатель! Все, хватайте его! – прозвучала команда, но не тут-то было. Куда офицерам низкого ранга тягаться с бывшим капитаном? Рангику ощутила, что ее подхватили и понесли.
- Где все капитаны? Где лейтенанты? Скорее подмогу! – крики стихали, Гин уносил ее все дальше.
- Что происходит, лис? – спросила она.
- Помнишь, я рассказывал тебе легенду о кицунэ? – вдруг спросил Ичимару, и не дожидаясь ответа продолжил: - Я рассказывал, что есть особая сфера, в которой запрятана сила лиса-оборотня и если ее найти, то кицунэ сделает все, что пожелаешь. Так уж вышло, что такой сферой оказалось твое сердце, Ран-тян.
Мацумото давно не видела у него такой улыбки. Улыбки, на которую тоже хотелось ответить улыбкой.
Хитцугая спешил назад в Сейрейтей. Армия вторжения где-то близко, они должны успеть отразить ее, пока полчища пустых не хлынули в Руконгай. Каким было его удивление, когда перед ним появился Ичимару Гин и… его лейтенант.
- Мацумото! Что случилось? Все нормально? – тут же спросил Тоширо.
- Все нормально, тайчо, - почти радостно ответила она. – Жаль, что больше не придется с вами работать.
- Что?...
- Вы хорошо справились, Хитцугая-тайчо, - улыбался Гин. – Подмога уже спешит, встретьте их. И пожалуйста, не рассказывайте никому о том, как все было на самом деле, ладно?
- Но…
- Пожалуйста, тайчо, - попросила Рангику.
- Чертов лис… - снова повторил Хитцугая.
- Благодарю вас, - улыбался Гин. А потом они снова исчезли.
Подмогу капитан десятого и, в самом деле, вскоре встретил.
- Хитцугая-тайчо! Вы живы? С вами все в порядке? – накинулись к нему офицеры из десятого.
- Все нормально. Я случайно обнаружил Тоусена, но мне удалось победить. Быстрее, пока разозленные пустые не прорвались! Скорее, скорее!…
«Считай это прощальным подарком, лис. Тебе и Мацумото», - подумал Тоширо. Он уже подозревал, что больше никогда не увидит их обоих.
Вот таким вот икаром, таким вот кучером
Я вернулся - с нокаутом в полный накал..
И бесцельно бродя по залысинам Купчино,
Поминаемый ветром, негромко икал.
Мать-зима высыпала из траурных пепельниц
Серый снег на гомункулы спящих коммун,
А в трамвайном кольце близоруко белели ниц
Два крыла, уже не нужные никому.
Рождество – отличный праздник. Рукия любила справлять его в Генсее у Ичиго. Выпадал снег, столь редкий в Сообществе Душ и Кучики-младшая любила бродить по заснеженным улицам Каракуры. Прошло чуть меньше года, после переполоха с Ичимару Гином. Он и Рангику бесследно исчезли и их поиски ничего не дали. Армию пустых удалось остановить вовремя, хотя многие пострадали. Это был лучший исход. Вдруг в толпе Рукия увидела знакомое лицо и резко повернулась. Девушка, одетая в пальто, шла под руку с мужчиной, а из под ее берета на спину ложились длинные, медового цвета волосы.
- Рангику-сан? – проговорила Рукия, но уже потеряла пару из виду.
- Кажется, она нас заметила, - улыбнулся Гин своей подруге.
- Ну и что? – засмеялась Рангику. – Рождество, мало ли синигами вокруг? Прятаться что ли от них?
Ичимару не ответил. Мацумото вдохнула холодный воздух.
- Зима вызывает во мне ностальгию, - сказала она. – Кажется, что это снова Тоширо вызвал свой банкай.
- Погоди, пусть все утихнет, - сказал Ичимару. – В Генсее конечно не так весело, но есть и свои преимущества. Люди такие интересные существа…
Рангику улыбнулась. Генсей всегда был домом для беглецов. Слишком много людей, слишком много мест, чтобы спрятаться, чтобы не нашли. Особенно, если купить у Урахары гигай, скрывающий реацу. У Куросаки-старшего вышло тут поселиться на пятнадцать лет, может и у них выйдет?
- Идем, тебе не стоит переохлаждаться, - сказал Гин. – Не хочу, чтобы у нас родился кто-то вроде Куросаки Ичиго, с посмертно отмороженным чувством страха.
Рангику в ответ только снова рассмеялась.
Бета: не бечено
Фэндом: Bleach
Название: Кицунэ
Рейтинг: PG-15
Жанр: romance, angst
Статус: закончен
Размер: миди
Персонажи/пары: Гин/Рангику, Хитцугая,
Предупреждение: слеш, возможно ООС Гина
Аннотация: И снова хитрый лис смог всех удивить
От автора: Кицунэ в японском фольклоре означает «лисий дух». Это лисы-оборотни, близкие к демонам, у которых может быть от одного до девяти хвостов, которые вырастают по одному каждые сто или тысячу лет. Они обладают способностью вызывать огонь, появляться в чужих снах и сводить людей с ума. Обычно описываются как обманщики, которые используют магические способности для шалостей. Когда у кицунэ появляется девятый хвост, его мех становится серебристым, белым или золотым, и он получает силу бесконечной проницательности. Еще их называют посланниками Инари – богини изобилия.
ПыСы: В тексте использован текст песни Зимовье Зверей - Ветер
Дисклеймер: прав не имею – это Кубо имеет меня ^_^
читать дальшеЯ разменивал радость, как по заученному,
Ничего не откладывая в долгий прок,
Пока ветер, до дыр продувающий Купчино,
Не нагнал меня на выходе из метро.
- Тихо-тихо… - раннее утро, даже патрульные дремлют в это время. Гин отсутствовал не так долго, чтобы что-то изменилось. Его негромкое пение легким эхом отскакивало от стен. Улыбка на лице была едва различима, на щеке застывала свежая кровь. За собой он тащил мертвое тело, которое оставляло кровавую полосу.
- Тихо-тихо,
Кицунэ сюда идет.
Страшно-страшно,
Вдруг он нас найдет?… – напевал Ичимару. Солнце светило почти белым светом. Он остановился посреди площади и взглянул наверх. Главные здания Сейрейтей и белоснежная башня, возвышающаяся за ними. Он открыл гарганту прямо посреди улицы и неужели его не заметили? Нет, сразу же заметили, просто не поднимали шума.
- … Шаг за шагом, хитрый зверь
Ты ему откроешь дверь? – тихо продолжал Гин. Вдруг замелькали тени. Его окружили. Даже сам главнокомандующий спустился. Какая честь. Тут к его горлу Сой Фонг приставила меч и прошипела:
- Двинешься и останешься без головы.
- … Ты ему откроешь дверь? – улыбка Гина стала еще шире.
Налетел, подхватил и вдруг как-то рассеянно
Обнял, ослабив тугие круги,
И печали мои отфутболил к северу,
Где земли безвыходны и наги.
Прошло около трех суток с тех пор, как предатель Ичимару Гин появился, словно из ниоткуда, посреди Сейрейтея с трупом бывшего командира гобантая. Честно говоря, все очень долго не верили в происходящее – снова трюки Айзена? Однако когда были проведены все тесты, указывающие на то, что это действительно труп мятежного гобантай-тайчо, то вроде все пришло в норму. Гина допрашивали насчет Тоусена, но тот лишь, улыбаясь, говорил, что верный пес не выдержал убийства хозяина и решил последовать за ним. На вопрос, кто же убил Айзена, Ичимару вообще не отвечал. Он просто улыбался в своей манере. Не помогало ничего, Гин с улыбкой терпел боль, а когда было невыносимо, кричал, а после всегда смеялся. Он знал, что в живых его не оставят. И все тоже знали, что Гин не обманывается в своих предчувствиях. Казнь должна состояться через месяц. Но…
- Вызывали, капитан? – Рангику зашла в кабинет, где за столом как обычно корпел самый молодой капитан Готея.
- Пришла просьба из двенадцатого отряда. Они просят тебя о помощи. А точнее – о содействии, - оповестил Хитцугая, держа в руках какой-то листок.
- Зачем я вдруг понадобилась Куроцучи-тайчо? – не поняла Мацумото. Тоширо вздохнул.
- Это конфиденциальная информация, но так как иначе нельзя… - начал джубантай-тайчо. – Когда заключенному камеры смертников хотели провести еще один допрос перед его перемещением в специальную камеру для особо опасных преступников, то вдруг обнаружилось, что он… сошел с ума.
- Заключенному камеры смертников? – переспросила Рангику.
- Ичимару Гину, - уточнил Тоширо. – Сначала думали, что он симулирует, но после пары тестов оказалось, что у него серьезное психические расстройство или что-то в этом духе. Я не очень разбираюсь в этом.
- Причем здесь я? – Рангику уже говорила более отстраненно. Хитцугая знал почему. Любое упоминание Ичимару уводило лейтенанта десятого в какие-то только ками ведомые дали сознания. Возможно, она или не могла простить его, или не могла принять то, что случилось. Но всем было ясно – она мечется от одного к другому и все потому, что Гин вернулся. Полностью раскаялся, ответил практически на все, о чем его спрашивали, не оказывал сопротивления. Словно бы пытался просить прощения, зная, что не получит амнистии. Это могло означать только одно – он извинялся не перед Готеем, а перед кем-то еще. И это цепляло Рангику больше всего.
- Ты единственная кого можно было назвать его подругой. Ты знаешь его с самого детства. Он не реагирует на окружающую среду, только поет какую-то песенку изо дня в день, никого не узнает. Возможно, Куроцучи-тайчо считает, что на тебя он хоть как-то отреагирует, - Тоширо говорил тихо, неохотно, пряча глаза в бумаги. Ему был не очень приятен разговор о Гине. - Но если ты не хочешь, то можешь отказаться…
- Передайте Куроцучи-тайчо, что я приду, когда ему будет угодно.
- Мацумото-сан, это крайне интересный случай. У синигами очень редко бывают вот такие срывы… однако мои тесты ничего не дают пока он в таком состоянии…
- А почему этим занимаетесь вы, а не четвертый отряд? – поинтересовалась Рангику. Маюри вдруг пошел куда-то, и ей пришлось следовать за ним.
- Потому что четвертый отряд лечит раны тела. Это его специальность – они все-таки полевые медики. Психическое расстройство они могут лечить только настоем валерианы. Именно поэтому такими тонкими делами занимается двенадцатый отряд, - объяснял джунибантай-тайчо на ходу. – Прошу вас, сюда.
Обходительность Маюри ей сразу не понравилась, но Рангику все-таки вошла в небольшую комнату. Эту комнату от другой отделяло большое стекло почти во всю стену. За этим стеклом была ярко освещенная комната с мягкими стенами. И в углу этой комнаты можно было увидеть фигуру человека. Он сидел, не зажавшись, полулежа, отвернув голову от света. Его губы постоянно двигались. Мацумото почувствовала какой-то укол в сердце, когда увидела Ичимару в таком жалком состоянии. Она вообще его видела впервые после того дня на Сокиоку и не смела посещать его пока он был в камере.
- Что я должна сделать? – спросила после полуминутного молчания Рангику.
- Просто зайдите к нему, посмотрим, как он отреагирует, - ответил Маюри.
- Вы вылечите его? – вдруг беспокойно спросила она.
- Кто знает, - Маюри все так же ухмылялся из-под маски, глядя на фигуру Гина. – Но я попробую. Это крайне интересно…
- Я пойду, - Рангику вздохнула и шагнула к двери и, немного замешкавшись, дернула ручку.
Свет в комнате бил по глазам, что Рангику прищурилась, спасая глаза. Когда хлопнула дверь, закрывшаяся слишком резко, то Ичимару повернулся на звук. Показалось, или его взгляд стал осмысленнее?
- Гин… - Мацумото оборвалась на полуслове.
- Шорох, шорох, шаг, шажок… - тихо начал Ичимару. – Слышишь, кицунэ по лесу крадется?
- Гин…? – Рангику сглотнула. – Ты…
- Шаг и шажочек, дверь на замок…
- …Пусть в нее он не скребется, - автоматически закончила она. Гин высказал интерес.
- Поплотнее закрывай, кицунэ ты не впускай, - продолжал Гин.
- Пусть скребется до утра. Он сбежит, когда придет пора…
- Ты не бойся, не трясись. Кицунэ он там, не здесь.
- Он не сможет к нам зайти, ведь… - Мацумото вдруг оборвалась. – Ведь…
- Ведь ты закрыла дверь? – закончил Гин. Неясно, каким образом, но он уже встал в полный рост, почти прижимаясь к Рангику. Та даже едва дышала.
- Ты напугана, Ран-тян, - тихо говорил он. – Не бойся, спи спокойно.
Его руки легли на плечи и прижали к себе, утешая. Рангику застыла.
- Тихо-тихо,
Кицунэ сюда идет… - вдруг продолжила она.
- Страшно-страшно,
Вдруг он нас найдет?
- Шаг за шагом, хитрый зверь…
- Ты ему откроешь дверь? – Мацумото уловила какую-то странную интонацию в его голосе. Однако Гин вдруг отпустил ее и снова уселся в свой уголок.
- Спи спокойно, Ран-тян, - тихо пробормотал он. Больше признаков заинтересованности Рангику он не подавал. Она вышла из комнаты и села на ближайший стул. Колени просто сами собой подгибались, ее немного трясло.
«Ты ему откроешь дверь?» - мелькнул его голос на мгновение.
«Гин… хитрец, Гин. Что ты снова замыслил?» - думала она.
- Омоширои… - пробормотал Маюри. – Спасибо вам за помощь, Мацумото-сан. Вы…
- Я вам больше не нужна? – оборвала его Рангику.
- Нет, можете идти. Нему вас проводит.
Последний раз, взглянув на фигуру за стеклом, джубантай-фукутайчо ушла.
«Ты ему откроешь дверь?...»
И сказал этот ветер мне, ошарашенному:
"Послушай, мне кажется, нам по пути.
Я в провожатые не напрашиваюсь,
Но надёжнее друга тебе не найти."
Голод – самое тяжелое испытание для руконгайских детей. Если у тебя есть хоть капля духовной силы, то ты мучаешься голодом – многие считали это несправедливым. Что они, пустые какие-то? Рангику не просто мучилась голодом – она умирала от голода. Буквально умирала. До Руконгая ведь недалеко осталось… недалеко…
Маленькой девочке не хватило всего полукилометра, но теперь они стали непреодолимым препятствием. Голод выжал ее без остатка, оставив умирать. Кажется, послышались чьи-то шаги, что-то коснулось губ. Рангику приоткрыла глаза, и когда муть рассеялась, увидела склонившегося над ней мальчика с растянутыми в улыбке губами.
- Ешь, - сказал он, прижимая засохший плод к ее губам. – Если ты чувствуешь голод, то значит, она у тебя тоже есть. Сила.
- У тебя… тоже? – спросила она.
- Да, - продолжал улыбаться мальчик. – Меня зовут Ичимару Гин, приятно познакомиться.
- Гин… какое странное имя…
- Ран-тян, не трясись. Это всего лишь гроза, - сказал Гин.
- Мне страшно, - призналась она.
- Есть вещи и пострашнее грозы. Пустые, например. Как ты станешь синигами, если будешь всего бояться? – улыбался Ичимару.
Рангику только сильнее прижалась к нему, вздрогнув после очередного раската грома.
- Ладно, знаешь легенду про кицунэ? – спросил Гин.
- Кицунэ? – заинтересовалась девочка.
- Да, лисы-оборотни. Они живут очень-очень долго и все время шалят. Они могут пробираться в твои сны и сводить с ума.
- А они страшные? – заинтересовалась Рангику.
- Не знаю, но говорят, они выглядят совсем как лисы, а когда превращаются, то становятся красивыми девушками или стариками, но кицунэ разные бывают.
- Ух ты… а ты сможешь его победить?
- Конечно смогу, Ран-тян, - дружелюбно улыбнулся Ичимару. – Пока я с тобой тебе нечего бояться.
- А ты еще что-нибудь знаешь про кицунэ, Гин? – Рангику была очень заинтересована легендой, которую рассказал ей мальчик. Она даже забыла про гром.
- У кицунэ есть шар, где они прячут свою силу. Если найти этот шар, то кицунэ будет помогать тебе.
- Расскажи еще… - девочка убаюкивалась голосом Гина и сама не заметила, как уснула.
- Снова? – спросил Ичимару, глядя на скривившее лицо подруги.
- Да, - кивнула Рангику.
- Покажи, - Гин решительно направился к ней.
- Все в порядке, просто немного… - девочка пыталась закрыться от него, но Ичимару отбросил покрывало в сторону.
- Покажи, - снова попросил он. Мацумото задрала край кимоно, показывая припухшую коленку.
- Гин, я думаю, что оно пройдет…
- Не пройдет. Надо вылечить, - снова оборвал ее мальчик. – Ты так можешь совсем перестать ходить.
- Но кто вылечит? – спросила Рангику.
- Я знаю кое-кого, - он отошел в угол, копаясь в мешке с их малочисленными богатствами. Наконец он выудил пару серебряных монеток.
- Гин, но это все что у нас есть! – воскликнула она.
- Не надо спорить. Надо тебя вылечить, Ран-тян, - улыбнулся Ичимару, пряча монетки в кармашек. Он встал к ней спиной и присел. – Забирайся.
Мацумото чуть помедлила, но обхватила руками его шею, а он подхватил ее под колени. Весь путь до домика неизвестного девочке целителя прошел в молчании. Было достаточно холодно, близилась зима. Гин шел без передышки. Уже на месте он повернулся к ней и улыбнулся:
- Все будет хорошо, Ран-тян. Я знаю, что тебя вылечат.
И ее вылечили. Только вот потом они голодали почти неделю, питаясь какими-то корешками и просыпаясь среди ночи в полубреду. Было холодно. Неизвестно почему еще никто из них не заболел.
- Гин…
- Что такое, Ран-тян?
- Мне не спится, - призналась девочка. – Спой еще.
- А по-другому ты не уснешь? – улыбнулся Ичимару, садясь. Рангику замотала головой. Мальчик улыбнулся еще шире. Он перебрался поближе, чтобы сохранить тепло и начал петь:
- Шорох, шорох, шаг, шажок.
Слышишь, кицунэ по лесу крадется…
Когда мальчик допел, то Мацумото спросила:
- Гин, а ты не кицунэ?
- Нэ? – хмыкнул Ичимару.
- Ты очень похож на кицунэ, - продолжала девочка.
- Может быть, Ран-тян, - улыбнулся Гин. - Спи спокойно. Тебя больше не потревожат…
И Мацумото уснула. А когда проснулась, Ичимару уже не было рядом. Он всегда хотел стать синигами, получить больше силы. Это был первый раз, когда лис сбежал, и поэтому Рангику отправилась за ним. А потом она привыкла, что он уходит и больше не ходила за ним, слепо прощая ему все, считая, что теперь это ее не касается. Только вот она не привыкла, что лис возвращается. Не привыкла видеть, как он просит прощения. Что взбрело ему в голову снова? Достоин ли он того, чтобы и в этот раз простить и помочь? Рангику не знает. Ей казалось, что она давным-давно перестала понимать этого хитрого кицунэ. Но по иронии судьбы она сейчас единственная, кто понимает его. Стоит ли вернуться? Попросить у Куроцучи-тайчо второй прием, пока он не разобрал Гина по частям и не рассовал по пробиркам…
«Ран-тян, пока я с тобой тебе нечего бояться».
"Смотри, как я манипулирую тучами,
Тасую жетоны дворцов и пивных." -
Так пел он и тихо меня окручивал
Питоньими кольцами продувных.
Я узнал этот ветер, он был мне знаком -
Синий пот и зарубка на южном резце.
Он давно хотел стать моим проводником -
Оборвать мои цепи, обозначить мне цель.
Гину было скучно. И то, что приходилось бездействовать, его изрядно бесило. Все свое время в камере временного заключения он проводил в раздумьях. Это единственное, чем он мог себя занять. Он не знал, о чем думал, когда шел сюда, прямо в руки Готею с трупом Айзена. Ему стало скучно. И еще… он хотел спасти собственную шкуру. Убить Айзена прямо под носом у его верного пса Тоусена, вернуться в Общество Душ… Полное безрассудство, которое, в прочем, было визитной карточкой Ичимару. Почему он солгал Готею? Ха! Расскажи он, что убил Айзена, сбежал от разъяренного Тоусена, который одержим жаждой мщения, и готовит вторжение… Никто бы сначала ему не поверил, а когда бы удостоверились что труп Айзена подлинный, то казнили бы тут же. Ичимару ведь был бы человеком, который смог убить крайне сильного бывшего капитана пятого, а значит он еще сильнее и опаснее самого Соске, а значит надо от него побыстрее избавиться. Только вот они очень преувеличивали силу Айзена. НедоКами легко мог заставить поверить в свою небывалую силу – он был тем еще фокусником. Однако так Сейрейтей был бы готов к вторжению Канаме, только вот отдать свою жизнь за это Гин был не готов. Ему срочно нужен был план, потому что перед мгновенной атакой всех сил арранкаров ослабленный Сейрейтей не устоит. Нужно немного потянуть время до казни, что-то сделать, чтобы спасти свою шкуру и возможно шкуры многих синигами в придачу, которые потом могли бы оправдать его. Найти союзника… Да какой к черту союзник? Все в Готее его ненавидят, потому что он предал их, а может…
Скрип двери и тут же показалась белесая шевелюра Тоширо.
- Ичимару, - бросает он, презрительно щуря глаза. – Тебя ждут на допрос.
- Есть, Хитцугая-тайчо, - фальшиво улыбнулся Гин. Возможно, не все…
И теперь лис скучал, вынужденный изображать слабоумие. Но цели он достиг – увиделся с Рангику, увидел в ее глазах то, что хотел увидеть, дал ей понять, что нуждается в помощи. Осталось только положиться на то, что еще не все потеряно, что за эти сто лет то, что их связывало, не исчезло совсем. Гин не привык так полагаться на людей, но иного выхода не было. Ставки сделаны, на кону все. И что это за новое ощущение в груди? Незнакомое, странное, но узнаваемое. Которого Ичимару всегда избегал, боялся его. Беспокойство за кого-то, привязанность и…
«Успокойся, Гин. Просто нужно немного времени. Она вернется и тогда…» - что тогда, лис не знал. Надо найти хоть какую-то лазейку, ведь все системы защиты и охраны не идеальны. Ничто не идеально. Только вот если она вернется, то, Гин был уверен, это чувство усилится. Ичимару знал, что увидел в ее глазах, даже если об этом не знала она. Он обладал особой силы проницательностью, которая долго ему позволяла играть на струнах чужой души. И он всегда боялся этого. Как чумы. Считал, что ни к чему хорошему это не приведет. Недаром он любил повторять:
«Тот, кто скажет: «любовь так прекрасна!»,
Лишь прикасался к внешнему покрову.
«Как уродлива», скажет тот,
Кто имел безрассудство любить».
Это было одним из его любимых стихотворений. У него были все основания так считать. Он очень боялся любви, и это было бы совсем не понятно неискушенному человеку. Он тогда начал улыбаться. Именно тогда… Так все-таки, что проще: умереть или побороть страх? Что проще, Гин?
"Мне известно всё до последней дроби, -
Говорил он и лезвием лез под пальто. -
Я знаю, что кто-то тебя торопит,
И я даже могу догадаться, кто.
Мне видны два крыла на дне твоей сумки.
Но, послушай, пора уже плавать без ласт!
Оставь эти детские предрассудки, -
Крылья ведь, в сущности, тот же балласт!"
- Дрянной мальчишка, что ты опять забыл возле моего дома? Убирайся к черту на рога! – она была прекрасной. Даже когда кричала. Гин обожал в ней все. Ее голос, ее изумрудные глаза, черные, словно смоляные, волосы, ее губы, светлую кожу, тонкие руки…
- Я сказала тебе больше не приходить! Пошел вон, попрошайка! – кричала девушка.
- Простите, - маленький мальчик вытащил что-то из-за пазухи. – Я хотел подарить это вам.
Девушка смерила сверточек сердитым взглядом и выхватила из рук. Когда развернула, то ее глаза загорелись, и она набросилась на еду. Когда не осталось ни крошки, то она спросила:
- Где ты достал это?
- Украл у торговца, - опустил глаза Ичимару. – Я хотел сделать вам приятное.
Гин молчал, что сам не ел уже пару дней. В последних районах всегда так. Девушка снова посмотрела на мальчика. Светлые волосы, почти белые, с серебристо-фиолетовым отливом и красные глаза. Альбинос. Лет так восемь отроду. И сразу было видно – мальчишка влюбился в нее по уши и способен был на все ради нее.
- Тогда достань мне еще. Тогда я буду довольна, - ответила девушка. – Если будешь приносить мне каждый день, то я не стану прогонять тебя.
- Я попробую, - кивнул мальчишка и убежал. Девушка усмехнулась. Она могла без зазрения совести повернуть его чувства себе на выгоду. Она была местной проституткой – Мияги Харухи. И первая любовь оказалась зла к маленькому мальчику по имени Ичимару Гин. Много раз он получал нагоняи палками от торговцев, сбивал ноги в кровь, убегая, но каждый день доставал для своей обожаемой Харухи угощения. Но в один из дней он вернулся ни с чем.
- Где моя еда, мальчишка? – вознегодовала она.
- Я… я сегодня… - начал заикаться мальчик.
- Что за мина? Куда ты смотришь? Смотри на меня! – вскрикнула она. Гин посмотрел.
- Какой у тебя уродливый цвет глаз! Ты как упырь. И не смей смотреть на меня с такой тухлой миной! Улыбайся!
Ичимару улыбнулся. И вдруг получил оплеуху. Мальчик упал на землю, но тут же поднялся.
- Дуру из меня делаешь?! Естественней! Не забывай на кого ты смотришь и кому улыбаешься!
- Да, Мияги-сама… - улыбнулся Гин. Она прищурилась.
- Теперь верю. Тебе полагается наказание за то, что не принес мне ужин. С сегодняшнего дня ты мой раб. Будешь помогать мне и убираться.
- Хорошо, Мияги-сама…
- Дрянной мальчишка! Где ты был? Почему так долго? У тебя возникли какие-то проблемы?!
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
- Нет, это целиком моя вина. Прошу меня простить, Мияги-сама, - как и ожидалось, последовала оплеуха. Ичимару был готов. Он зажмурился и слегка напрягся. Он заметил, что Харухи хочет ударить второй раз и зажмурился снова, но вдруг пощечины не последовало.
- Молодец. Я так хотя бы не вижу твоих дурацких глаз, - бросила девушка. Проводишь меня до дома того господина и пока мы будем заняты обчистишь его кошелек и остальные вещи.
Гин изумился, что перестал жмуриться и тут же получил удар.
- Я же просила не показывать мне твои уродливые глаза! – крикнула она. – Привыкай к такой практике. Если тебя поймают, делай вид, что меня не знаешь. И еще…
- Да, Мияги-сама? – спросил мальчик.
- Я буду бить тебя всякий раз, когда увижу твои глаза, понятно? И не забывай улыбаться!
- Конечно, Мияги-сама…
Он боготворил ее. Жестокую богиню, которую обнаружил здесь, буквально в куче мусора. Он видел в ней царицу, идеал. Он, в самом деле, считал, что Мияги-сама бьет его за дело. Однако на деле, его богиня была всего лишь проституткой из трущоб, пьяницей и эгоисткой. Настолько жестокой, чтобы играть с жизнью мальчика, который был готов для нее на все. Но, наверное, в этом не было ничего удивительного. С Гином она изредка делилась едой, и тогда мальчик был просто на седьмом небе от восторга. Он пробыл с ней около полугода, пока не случилось кое-что…
Ичимару как всегда ждал ее возле дома, но когда Харухи появилась, она со всей силы ударила мальчика.
- Мелкий засранец! Чертов красноглазый выродок! Крыса помойная! – кричала она и била его. Гин не понимал, чем разозлил богиню. Только вот разлохмаченная, с синяком под глазом, порванном кимоно и растекшимся макияжем, она выглядела совсем некрасиво.
- Ты ублюдочное отродье, попался на глаза одному из моих клиентов! Он заметил тебя! И отвечать пришлось мне! Видишь? – она подтащила его к себе и указала на синяк. – Это все ты виноват! Я не буду кормить тебя неделю! И посажу на веревку как пса! Ты понял, поганец?! Ты будешь моей шавкой до конца жизни!
Гин смотрел и не узнавал своей богини. Ее лицо искажено злобой и гневом.
«Что с ней случилось? И почему тогда она бьет меня? Может она не Харухи-сама?» - думалось Ичимару. Если она не Мияги-сама, то он не мог позволить ей себя касаться. Поэтому вывернулся и отбежал.
- Почему вы бьете меня? – спросил мальчик.
- Ах, ты мелкая скотина! – закричала она. – Не смей обращаться ко мне так! Ты – моя вещь!
Харухи подбежала к Гину и ударила мальчика еще несколько раз, а потом хотела взять его руки в захват, но тот извивался словно змей.
- Отпустите! Отпустите меня! Не смейте прикасаться ко мне! – он выдернул из ее волос что-то и ударил. Вдруг руки, удерживающие его, отпустили, а сама девушка упала. Ичимару взглянул. С открытыми в изумлении, остекленевшими глазами, на земле лежала его обожаемая Мияги Харухи, а из груди у нее торчала острая шпилька. Гин посмотрел на свою руку, на которой осталось немного крови.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся. Не дай богине увидеть твоих уродливых глаз».
- Мияги-сама? – спросил он. Девушка не ответила. Ичимару улыбался и смотрел на нее. Безмятежная, спокойная и… красивая как никогда раньше. И он убил ее.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся. Богиня любит, когда ты улыбаешься».
- Мияги-сама… - мальчик все еще улыбался и смотрел на нее прищуренными глазами. – Когда вы мертвы, вы так красивы, Мияги-сама…
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
- Но, вы не были богиней, Мияги-сама. Простите, но мне придется оставить вас, - и сорвался на бег, смеясь неясно чему. И бежал долго, пока не упал в какую-то канаву и не провалялся там до рассвета.
«Улыбайся, Гин. Улыбайся».
И после этого он понял, что встреча с лже-богиней была не случайна. Мальчик всегда знал, что ничего случайного не бывает. Из этого он вынес урок – любовь и преданность могут сыграть злую шутку с тобой, только если ты не сыграешь эту шутку с кем-то другим. И еще она научила его улыбаться. И не показывать никому своих глаз, в которых скрыта правда.
«Улыбайся Гин. Все любят, когда им улыбаются. Улыбайся…»
Он толкнул меня в спину, расплющил взасос,
Вдел печальную розу в петлицу ветров,
Резко поднял под купол и плавно понёс
Подвесными тоннелями анти-метро.
Так он нёс меня, нёс и пьянел от важности,
Раздувая меха, раздавая долги,
А внизу удивлялись: как же взять я отважился
Встречный ветер в попутные проводники!
- Нему! – джунибантай-фукутайчо обернулась. – Можно тебя на секундочку?
Мацумото, улыбаясь, подхватила ее под руку и утащила в соседний переулочек.
- Что такое Рангику-сан? – как обычно тихо спросила Куроцучи-младшая. – Что-то насчет завтрашнего собрания Женской Ассоциации Синигами?
- Нет-нет, я к тебе по другому вопросу, - Мацумото несколько посерьезнела. – Мы же подруги, так Нему?
- Конечно, Рангику-сан. Это что-то личное? – спокойно спросила джунибантай-фукутайчо. Впрочем, иначе она не умела.
- В некотором роде, - подтвердила лейтенант десятого. – Мне нужно снова увидеться с Ичимару Гином.
- Но к нему сейчас никого не пускают…
- Поэтому я обратилась к тебе. Мне нужно не более десяти минут, - просила Мацумото.
- Это что-то очень смахивает на заговор, Рангику-сан…
- Нему! Какой заговор? Ты меня просто оскорбляешь! – да, джубантай-фукутайчо была еще той актрисой. Как-то же она должна отпрашиваться у капитана? – Ну, ты же знаешь, что мы с Гином как бы выросли вместе. Он сейчас все равно не в своем уме, а потом его казнят… я просто хотела немного побыть с ним.
Нему отвела глаза. Было похоже, что она не может согласиться.
- Нему, прошу тебя. Это очень важно. Всего десять минут, - Рангику чувствовала, что ее операция на грани срыва. Она просто обязана узнать, что с Ичимару. Да и в какой-то мере она не врала – даже если Гин правда сошел с ума, то она очень бы хотела увидеть его перед казнью. - Пожалуйста, Нему…
- Приходите сегодня к десяти вечера. В это время сменяется охрана. У вас будет около семи минут.
- Спасибо большое, Нему! – радостно улыбнулась Рангику и, быстро чмокнув Куроцучи-младшую в щеку, упорхала в отряд. Спокойнее, Рангику. Еще спокойнее. Не выдай себя.
От ожидания Гин сходил с ума. Ему казалось, что вскоре притворяться слабоумным будет уже не нужно. Поэтому он тихо стукался головой об стену, что эффекта не имело никакого – мягкие стены даже звуки заглушали. Единственное, что помогало отвлечься – это мысли и сон. Но так как Гин и так спал по четырнадцать часов в стуки, то все остальное время корил себя подобное безрассудство. Хотя не его ли это почерк – безумные поступки? Да, но только если эти безумные проступки идеально продуманы. А теперь же он делает то, чего не делал никогда в своих выверенных планах – полностью полагался на другого.
«Черт, Гин, как ты мог допустить такую оплошность? – ругал он себя. – Что Рангику сделает? Возможно, она до сих пор мечется. Но она пока единственная кто может вытащить меня и еще много тысяч задниц из-за порога преждевременного перерождения».
Ичимару устал думать. Он сегодня вымотался раньше обычного. И поэтому провалился в легкую дремоту. Из этой дремоты его вывело ощущение, что в комнате кто-то есть.
- У вас чуть меньше семи минут, Рангику-сан, - услышал он шепот, а потом в комнату зашла Мацумото. – Прошу вас, побыстрее, иначе нас могут обвинить в заговоре.
- Успокойся, Нему. Все в норме. Задержи этих охранников какими-нибудь проверками, если что, - ответила на это джубантай-фукутайчо и закрыла дверь. Гин услышал легкий вздох облегчения. Он не подавал виду, то не спит, хотел посмотреть, что будет делать Рангику.
«Акане… твое сердце так стучит, что я его даже здесь слышу, - ухмыльнулся про себя Ичимару. – Ты волнуешься, Ран-тян. Однако ты здесь, а это о многом говорит».
- Гин… - тихо окликает его Мацумото. Он все еще притворяется спящим. – Гин, я знаю, что ты не спишь. Ты духовную силу слишком остро чувствуешь.
Ичимару приоткрыл один глаз.
- Ты меня подловила, Ран-тян, - ухмыльнулся Ичимару.
Она вздохнула.
- Я так и знала, что ты не псих, - она скрестила руки на груди. – Хотя в какой-то мере все-таки псих.
- Все люди немного не в своем уме, Ран-тян. Не будь так строга со мной. Ты ранишь меня в самое сердце, - ухмылка Гина просто сочилась иронией, но как ни странно вполне предрасположенной к беседе, а не ядовитым сарказмом. Но это было очевидно – Рангику могла его вытащить.
- О чем ты думал все это время? Когда сбегал с Айзеном, когда вернулся с его трупом, когда изображал слабоумного… - Мацумото вдруг прервалась, уверенная, что Ичимару не ответит на ее вопросы. В прочем, не так уж она оказалась и неправа.
- Почему вернулся? – Гин изобразил задумчивость. – Дай-ка, подумать. О, точно! Мне не безразлична моя шкура, а еще твоя шкура и шкуры всех населяющих Общество Душ, как бы ни неправдоподобно это звучало из моих уст.
Рангику прищурилась.
- О чем ты? – спросила она.
- Как думаешь, кто убил Айзена? – еще шире ухмыльнулся Ичимару. – Это сделал я…
- Куроцучи-фукутайчо, - Нему обернулась на голос. Позади нее стоял несколько уставший капитан десятого. Как он смог так незаметно оказаться в лаборатории, младшей Куроцучи оставалось только гадать. К тому же она вспомнила, что Рангику-сан все еще в комнате Ичимару Гина.
- Добрый вечер, Хитцугая-тайчо, - поздоровалась девушка. – Вы по какому-то делу?
- Скорее по двум, - слегка ухмыльнулся Тоширо. – С сегодняшнего дня меняется охрана у Ичимару Гина. Теперь за нее ответственен десятый отряд. Я решил лично провести дежурство.
- Простите, но сначала вам нужно пройти кое-какие тесты и проверки, - соврала, даже не моргнув глазом. Выдержка Нему всегда была на высоте. В какой-то мере спасибо Маюри за это.
- Не слышал, что ввели какие-то тесты, - нахмурился Хитцугая. – Но раз нужно…
- Пройдемте за мной, - Куроцучи-младшая повела капитана десятого куда-то вглубь лабораторий. – Вы сказали, что пришли по двум делам. Какое же второе?
- Не думаю, что это такая уж аномалия, но я уже битых четыре часа не могу найти лейтенанта, - хмыкнул Тоширо, ухмыляясь.
Они не могли видеть, слышать или почувствовать мелькнувшую за их спинами тень…
Рангику металась по комнате. История, рассказанная Ичимару, не укладывалась у нее в голове. И причины, и доказательства, приведенные старым другом, казались какими-то размытыми. И только поэтому Мацумото верила им, хоть и не могла смириться. Она знала – чем глупее оправдание из уст Гина, тем оно правдивее.
- Ты видела Шинсо? – вдруг подал голос Ичимару.
- Мельком. На подставке в соседней комнате, - Рангику ответила на автомате, сползая по стене. – Я все еще ничего не понимаю.
- Ран-тян, тебе и не нужно, - улыбнулся Гин. – Просто помоги мне, и я сам все сделаю. Агась?
- Не «агась», - одернула его Мацумото. И когда она успела так начать волноваться за лиса? Бутылочку саке бы сейчас, и все печали забудутся. – Ты намерен в одиночку отразить армию Тоусена?
- Ну, я еще не то могу, Ран-тян, - он придвинулся прямо к ней, наваливаясь плечом. – Мне просто нужно знать – Можешь ли ты доверять мне?
- Когда-то могла. И жизнь свою могла доверить, а сейчас… не знаю, - она отвернулась. – Ты всех предал.
- Не правда, - его голос понизился до шепота. – Тебя я точно не предавал.
Рангику непроизвольно вздрогнула. Чертов кицунэ.
- Так доверь же мне сейчас… - его дыхание обожгло ухо, - свою жизнь, Ран-тян…
Она повернулась, чтобы встретиться с гипнотизирующими багровыми глазами. Было невыносимо находиться так близко. И невозможно отодвинуться. В полужестком поцелуе они словно хотели выпить друг друга до капли, утоляя невыносимую жажду. Жажду друг друга…
Вдруг Гин оторвался и отпрыгнул в сторону. На лицо Мацумото брызнули горячие капельки крови. Когда она смогла, наконец, осознать, что происходит, то увидела только, как Гин бросился на неизвестного нападавшего. Ичимару оставлял за собой дорожку крови. В его боку была серьезная рана. Гин вытолкал арранкара в открытую дверь и прижал к стене. Как по волшебству в руке вдруг почувствовалась знакомая рукоять. Меч словно примагнитился через всю комнату к хозяину.
- Икоросе, Шинсо!
- Гин…
Вдруг заорали сирены и Рангику, которая осталась в комнате оказалась в ловушке. Она прижалась к прутьям решетки, которая перегородила дверь и крикнула:
- Уходи, Гин!!!
Ичимару бросил на нее быстрый взгляд и помчался прочь по коридору, зажимая кровоточащий бок рукой.
- Беги, кицунэ…
Тело арранкара словно испарилось, не оставив даже капли реацу или крови. Наверное судьба столкнула Ичимару в коридоре с Тоширо, который побежал на шум.
- Ты… - лицо молодого капитана исказилось ненавистью, и он уже почти схватился за Хёринмару, как Гин бесцеремонно схватил его за запястье и поволок за собой.
- Отпусти меня! Предатель! – заорал Хитцугая, пытаясь вырваться из захвата. Возле входа в канализации под Сейрейтеем, который оказался за несколькими поворотами, Гин прижал к мальчишку к стене.
- Хитцугая-тайчо, если вы сейчас не пойдете за мной и не поможете мне, то возможно мы уже никогда не увидим вашего лейтенанта! – быстро сказал он. Ухмылки как не бывало, из бока капала кровь, Гин часто дышал. Тоширо задумался всего на пару секунд, но этого ему хватило. Он помог отвалить плиту, и они оба спрыгнули в темные зловонные тоннели. Капитан не понял, что заставило его так поступить. Поверить предателю. Наверное, ощущение того, что Мацумото, в самом деле, грозят серьезные неприятности и одними силами капитана с ними никогда не справиться. Поэтому Тоширо решил помочь человеку, которого так сильно ненавидел. Что ж, кто ищет легкие пути, заранее обречен на поражение.
ЮПД: долгожданная прода! обещаю в ближайшие дописать)Звёзды ловко звенели своими подковами,
Купоросили космос, сметали икру,
Но, чем надёжнее ветер меня упаковывал,
Тем бессмысленней небо валилось из рук.
Яркий свет, люди закрытые бумажными перегородками и на каждой числа. Сорок три числа и трое старейшин на возвышениях. А когда-то здесь царил кровавый ад. Рангику не уютно. Совет Сорока Шести ей никогда не нравился.
- Назовите свое имя и звание, офицер, - раздался голос из-за одной из ширм.
- Мацумото Рангику, лейтенант десятого отряда Готей 13, - без запинки отвечает она.
- Вы знаете, что вас обвиняют в нападении на заключенного камеры смертников, Ичимару Гина, а также на капитана десятого отряда, Хитцугаю Тоширо? – спросили из-за другой ширмы.
- Это клевета! Я не совершала никакого нападения! – возмутилась Мацумото.
- К порядку! – прервали ее. – Здесь вы отвечаете на наши вопросы.
- Вы были обнаружены во время тревоги запертой в камере Ичимару Гина со следами его крови на одежде и лице. Также в расположении в то время прибывал Хитцугая-тайчо, который бесследно пропал. Что вы можете сказать в свое оправдание?
- Я не делала этого!
- В таком случае, что вы делали в камере Ичимару Гина? – раздалось из-за третьей перегородки.
- Я… - Рангику оборвалась. И так, и так она виновна в преступлении. – Я не покушалась на жизнь Ичимару Гина и не имею никакого отношения к исчезновению капитана Хитцугаи. Я просто…
- Что вы делали, лейтенант Мацумото?
- Я пыталась помочь ему сбежать, - опустила она взгляд. Лучше уж так.
- Вы обвиняетесь в предательстве. Ваши слова это только что подтвердили. Вас возьмут под стражу, а после вы узнаете свой приговор.
- Понятно, - опустила голову она.
- Увести ее.
В канализациях было темно, мокро и пахло далеко не леденцами. Ичимару потерял сознание буквально через несколько минут, так что Хитцугае пришлось подхватить его. Он с трудом подавил желание добить лисьего ублюдка, только вспомнилось перекошенное болью лицо и слова: «Хитцугая-тайчо, если вы сейчас не пойдете за мной и не поможете мне, то возможно мы уже никогда не увидим вашего лейтенанта…»
- Дерьмо, - выругался Тоширо. Вспомнив лечащее кидо с третьего раза, он принялся лечить врага, ругаясь сквозь зубы. Он не знал, причем здесь Мацумото и как Ичимару смог сбежать, но этот предатель расскажет ему. У Гина нет другого выбора. Лечащее кидо не выходило. Тоширо сбивался то на второй, то на третьей формуле. Реацу, призванная уничтожать никак не хотела выливаться в созидающую силу. Но хотя бы кровотечение прекратилось. В соседнем туннеле раздались голоса, и Хитцугая спешно спрятал реацу. Пришлось еще на всякий случай закрыть Ичимару собой, блокируя и его реацу тоже. Тоширо замер. В ухо ему хрипло дышал бывший санбантай-тайчо, а голоса все не пропадали. Вскоре шаги стихли, как и слабые всполохи реацу.
- Можете меня уже отпустить, Хитцугая-тайчо, - по своей привычке растягивая слова, усмехнулся Гин. Тоширо отпрянул, недовольно фыркнув. Снова послышался шум, и им обоим пришлось уходить. С потолка сорвалась капля.
Кап…
- И что же дальше? – спрашивает Тоширо, скрещивая руки на груди. – Может, сначала объяснишь, во что ты втянул Мацумото?
Гин осматривал рану на ходу.
- Вы пытались лечить меня, джубантайчо-сан? – спрашивает Ичимару, игнорируя вопрос. – Я вижу ожоги от кидо.
- Это не имеет значения, я все равно не смог поддерживать заклинание. Хватит уходить от вопроса. Я ведь могу передумать тебе помогать.
Кап…
- Это долгая история, - отвечает Гин, прихрамывая. На его лбу выступила едва заметная испарина, но он бы ни за что не сознался, что этот темп ходьбы для него слишком быстр.
- Потрудись уж рассказать ее. Путь у нас тоже не очень близкий, - фыркает Хитцугая.
- Для начала нам нужно выбраться из Сейрейтей. Канализации под вторым и пятым отрядами имеют выходные трубы к первым районам.
- Там наверняка стоит охрана, - отвечает Тоширо, а потом резко останавливается. – Это Мацумото помогла тебе сбежать?
Взгляд бирюзовых глаз уткнулся в тяжело дышащего Гина.
- В какой-то мере… - ответил он.
- Ублюдок… как ты посмел втягивать ее?! – разозлился Тоширо. – Ты же знаешь, как она к тебе относится! Так почему, Ичимару?!
- Потому что я отношусь к ней точно так же, - отозвался Гин. – Мы с Руконгая вместе, ты не забыл? А для руконгайских детишек самым важным был человек, которому было можно доверять. Даже после всего того, что я сделал, она все еще доверяет мне. Это и есть то самое, что аристократам никогда не понять. В этом вся соль. Она бы скорее возненавидела меня, если бы я снова утаил от нее что-то, чем если бы из-за меня она попала в камеру как предательница. Она знает, что я это знаю.
Хитцугая смерил его полным ненависти взглядом. Он ничего не мог поделать со своей ненавистью к этому человеку, даже если Мацумото пыталась помочь ему. Он никогда не простит ему и Айзену того, что они сделали с Хинамори.
- А теперь, пока мы тащимся к выходам в Руконгай, расскажи, что за чертовщина творится, - Тоширо снова продолжил путь, словно и не было этого диалога.
- В таком случае, прошу не перебивать меня. Я все расскажу, джубантайчо-сан, а верить мне или нет, это уже ваше решение…
- Рангику-сан! Это, наверное, ошибка! Что произошло? – заволновалась Хинамори, которую чудом пустили к заключенной.
- Прости, Момо-тян, - улыбнулась Мацумото. – Жаль, что посиделки в Женской Ассоциации Синигами пропущу. Там обычно весело. Привет всем ребятам передавай.
- Что происходит, Рангику-сан? Неужели вас казнят? – спрашивала Хинамори.
- Поэтому я и извинялась, - как-то грустно улыбнулась джубантай-фукутайчо. – Есть один человек, который оставляет меня снова и снова, но ради которого я готова попасть за решетку. Хитрый кицунэ ничего не обещает, ничего не сулит, просто махнет хвостом, прежде чем скрыться и шепнет тихое «Прости. Прощай», а я все равно жду и верю ему. Это наверное магия особая, да?
- Вы лучше всех других знаете его. Я никогда не понимала, как вы можете верить ему, как можете ждать, но может это правда магия…
- Не беспокойся за меня, - Рангику поджимает под себя ноги. – Скажи, а Хитцугаю-тайчо еще не нашли?
- Нет, - покачала головой Хинамори. – Он просто пропал. Говорят, что следы его реацу обнаружили в канализациях, где предположительно скрылся Ичимару Гин. Может, его похитили?
- Гин был ранен. У него просто бы не хватило сил, - пробормотала Мацумото. – Что-то здесь не чисто…
- Вы что-то сказали, Рангику-сан?
- Нет-нет, ничего, - улыбнулась она.
- Время кончилось, мне пора, - Хинамори беспокойно взглянула на нее. – Берегите себя, Рангику-сан.
- Все будет хорошо, Момо-тян. Иди, - кивнула ей Мацумото. Когда дверь закрылась, она перевела дух. Так сложно скрыть волнение. Что же произошло? Возможно ли, что ее капитан вдруг стал помогать раненному Гину? Но ведь Хитцугая его ненавидит, он бы скорее добил Ичимару. Что мог хитрый кицунэ предложить ему, чтобы тот вдруг стал его сообщником?
«Что ты снова задумал, Гин?» - вздохнула Рангику.
- Черт… это похоже на бред сумасшедшего! Как мне тебе верить? – воскликнул Хитцугая.
- Я же сказал: ваше право верить мне или нет. Я рассказал как есть, - снова проговорил Гин.
- Ладно, идем. Привал окончен. До выходного туннеля под пятым осталась пара поворотов. Тебя наверняка все ищут, как и меня, - Хитцугая встал. – Кто ждет тебя за стенами Сейрейтея? У тебя есть сообщники?
- Если можно это так назвать… - улыбался Гин.
Тоширо корежило от него. Он чуял, что где-то здесь есть подвох, но он беспокоился за Мацумото. Он пытался понять, что задумал Ичимару, но это был человек, поступки которого не поддавались логике. Хитцугае казалось, что он лишь позволяет заманить себя в капкан. Но иного выхода не было, сориентируется на месте. Даже если придется напасть на своих же, даже если придется помочь этому прохвосту.
- Там охрана, - сказал Ичимару, вслушиваясь во всплески реацу. – Ваш выход, джубантайчо-сан.
Хитцугая вздохнул. Воздух вокруг него стал холоднее.
- Снизойди с ледяных небес, Хёринмару.
Безрассудство. Гин умел им заражать все и вся.
Сердце ныло по нотам, покуда закат
Терпеливо стекал с небоскрёбовых плеч.
И казалось, что, если лететь наугад,
Траектория жизни закругляется в смерч.
- Коммамура-тайчо! – сёдзи хлопнули, и на пороге комнаты появился Тецузаемон. – Синигами из нашего отряда разбиты в канализациях под пятым отрядом.
- Генрюусай-доно предвидел это, но видимо наших бойцов было недостаточно, - вздохнул Коммамура. – Что-то еще?
- Да, - кивнул Иба. – На месте обнаружены следы реацу Хитцугаи-тайчо. Есть подозрение, что это он разбил наших ребят. Возможно предательство.
- Снова? – удивился Сайджин. – И снова десятый отряд. Я даже знаю, что мне на это скажет Генрюусай-доно…
Коммамура поправил хаори, направляясь в выходу и пробубнил себе под нос:
- … «Молодость. Глупая, безрассудная молодость» и усмехнется…
- Рангику-сан… - робкий голос вывел Мацумото из дремы. Она открыла глаза и увидела Изуру, который закрывал дверь камеры.
- Кира-кун? – удивилась она.
- Что с Ичимару-тайчо? – напрямую спросил он. – Не молчите, я обязан знать.
Рангику хотелось улыбаться. Бесконечно преданный капитану Кира. Он так и не смирился.
- Он в порядке. Он снова что-то задумал, - ответила она.
- Он так неожиданно вернулся… вы что-то недоговариваете, Рангику-сан. Чем я могу помочь? Что я должен сделать? – в глазах Изуру была мольба. Он хотел быть полезным. Мацумото было жаль его. Очень жаль. Она должна уберечь его.
- Не нужно, Кира-кун, - ответила Рангику. – Хватит меня одной. Не пытайся помочь Гину, это может плохо кончиться.
- Но вы же…
- Я прошу тебя. Пожалуйста. Не делай этого, - с нажимом попросила она. Санбантай-фукутайчо опустил глаза.
- Тогда у меня есть еще новость для вас. Приговор вынесен. И он несправедливо жесток, Рангику-сан…
- Скажи мне, Кира.
- Так как Сокиоку уничтожен, вас сбросят в одну из старых ям на растерзание пустым. Таков приговор Совета, - Изуру сделал паузу. – Может, я все-таки могу чем-то помочь?...
- Оставь меня. Прошу, уходи.
Кира не ответил. Он вздохнул и вышел из камеры. Тяжело лязгнул замок на двери. Рангику обняла колени, унимая непроизвольную дрожь.
- Гин, помоги… помоги мне, кицунэ…
Руконгай не менялся. Менялись наполняющие его души, немного менялась планировка, но в целом он не менялся. И тем, кто вышел из него, Руконгай будет напоминать о прошлом. О том, что было до того, как получили силу. И чаще всего эти воспоминания не очень приятны. Особенно если так трудно смириться с их существованием.
У обоих – у Гина и у Тоширо – были такие воспоминания. И пробираясь в шунпо по крышам, они ненадолго забывали о том, почему здесь находятся.
Руконгай во много раз больше Сейрейтея, он простирается так далеко, что весь его нельзя рассмотреть даже с очень высокого холма на окраине. А ведь были еще необжитые места: леса, поля, озера. Там часто прорывались пустые, потом уже попадая в последние районы. У каждого в Руконгае, у ребенка и взрослого, у бедняка и у зажиточного горожанина, есть страх перед пустыми. И тех синигами, что пришли в Сейрейтей из-за стен, есть этот страх, который бывает сложно искоренить.
Гин внезапно почувствовал, как у него кольнуло в груди. Он знал, что надо торопиться. Он искал, судорожно искал хоть намек, хоть небольшую зацепку, чтобы найти место, где прячется Тоусен. Они были уже в трущобах, люди на улицах из-за неистового бега обоих синигами, не могли заметить их. Ичимару чувствовал, что Тоширо нервничает. Надо торопиться. На самой окраине он затормозил на одной из крыш и снова прислушался к нитям реацу, глубоко вдохнув. Он молился, чтобы это было то, что он искал. И вот пульсация повторилась. На лице Гина снова показалась широкая усмешка.
- Идемте, Хитцугая-тайчо. Нас ждет встреча со старыми друзьями, - и снова сорвался в шунпо.
Он не ошибся, Тоусен встретил его лично. Было странно, что он не атаковал сразу.
- Ты понимаешь, что пришел на верную смерть, Ичимару? – спросил Канаме.
- Не спеши, не спеши, - улыбался Гин. – Я пришел тебе сказать, что Айзен-сама тобой доволен. Ты верно поступил.
- О чем ты говоришь, тварь? Ты же на моих глазах убил Айзена-сама,- говорил Тоусен.
- Успокойся, я все расскажу тебе и чтобы ты поверил, я принес тебе небольшой подарок, - Гин на мгновение исчез и появился перед Хитцугаей, который прятался в кустах.
- Что ты делаешь, Ичимару? – спросил капитан десятого, но его обездвижили одним из сильнейших бакудо. Вернулся к Тоусену Гин уже со связанным капитаном, который испепелял его взглядом.
- Ты привел мне одного из капитанов? Хитцугаю? – удивился Тоусен.
- Да, Айзен-сама велел мне так сделать, чтобы ты поверил. Он жив и поможет при вторжении. Ты все сделал правильно, - говорил Гин.
- Айзен-сама все продумал, я подозревал. Как хорошо, что он все же жив… - Тоусен сделал паузу. – Но когда? И что делать с ним?
- Его можно убить, но не сейчас. Айзен-сама велел ждать. Я вернусь в Сейрейтей и согласую все с Айзеном. Мы дадим тебе знать, когда пора.
- Каким образом? – спросил Тоусен.
- Не беспокойся, - Гин улыбнулся чуть шире, - ты все поймешь.
На секунду Ичимару приоткрыл глаза и встретился взглядом с Хитцугаей, а потом развернулся и пошел обратно. А Тоширо внезапно понял, что Ичимару лгал. Все, от первого до последнего слова было ложью. Лис умел лгать как никто другой. Потом Ичимару исчез из поля зрения, сорвавшись в шунпо. Он очень торопился.
ЮПД2: ну все, дописал =) ура ура ^^Научил меня ветер взлетать, когда хочется,
Научил опускаться, когда надоест,
Промышлять добротой, отрабатывать творчеством,
Не жалея, срываться с насиженных мест.
Ичимару Гин не был бы самим собой, если бы не умел обернуть все на пользу себе, даже если это все было против него. Никто не говорил, что Гин выкладывал себе дорогу честно, даже скорее наоборот: не всякий решался поверить ему, только если иного выхода не было. Ичимару не нравился практически никому, никто не знал его достаточно. Только она. И поэтому Гин так извинялся только перед ней, поэтому он мчался по крышам, боясь не успеть.
Он не понимал, как Рангику могла постоянно прощать его и… продолжать любить. Любить не слепо, как бесконечно преданный Кира, а вполне осмысленно, не делать лишних шагов, не напрашиваться. А он не подпускал ее ближе, он не хотел впутывать ее. Это был какой-то замкнутый круг, где они не могли друг друга коснуться. Возможно, Рангику не знала, но Ичимару очень ценил ее. Потому что она знала его лучше, чем кто-либо. Но он сторонился ее, он не показывал ей этого, ведь он был Ичимару Гином. Он любил подкладывать ей загадки без единой подсказки, которые Мацумото всегда решала. Однако, даже если загадка решена правильно, он не покажет ей этого, хотя это значило очень много. Гин всегда был странным. Был скрытным, он был словно кицунэ из лесов. Дух, а не человек. Но Рангику не подозревала, что даже у кицунэ есть привязанности, ведь Гин не жалел ни о чем, совершал безумные поступки, словно ему ничто не было дорого, бросался в омут с головой, чтобы снова выйти сухим из воды. Ведь он Ичимару Гин. Но Рангику, которую уже выводили из камеры на казнь, не могла знать, что приходит время, и даже кицунэ начинают возвращаться. Возвращаться за своими богинями.
Но у самых ворот, где небес оправа
Жжёт живыми пунктирами мёртвых петель,
Я сказал ему: "Стоп. И в ногах есть правда.
Опускай меня, майна! Не могу без людей."
Он исчез так же ветрено, как и возник, -
Не обиделся, просто сверкнул - и ушёл.
Мой стихийный попутчик, полубог-проводник,
Притяжением пущенный на произвол...
Тоширо сидел связанный и судорожно соображал, что же ему делать, как выбраться. В стане врага было не так уж и много народу: около пяти арранкар и Тоусен. Видимо армия вторжения ждала в Хуэко Мундо, чтобы не привлекать внимания. Хитцугая все еще не мог понять, что делает Ичимару. Было ясно, что он спасает свою шкуру, но… он уже был свободен, он мог бежать, зачем ему все это? Мацумото?... Тоширо усмехнулся. Чертов лис. И вдруг почувствовал, что путы ослабели. Он не мог поверить. Это было бакудо, наложенное таким сильным синигами, как Ичимару, оно не могло распасться, значит, он сам распустил его. А это могло означать…
«Не беспокойся, - вдруг вспомнил Тоширо слова Гина, - ты все поймешь».
«Чертов лис!» - Хитцугае хотелось смеяться. Он был почти свободен, он видел открытую спину врага. Кицунэ снова продумал все до последнего шага. Заклинание распалось, поддавшись малому напору, а Тоширо тут же подскочил, хватаясь за меч. Даже пронзая им Тоусена, он продолжал усмехаться.
«Чертов лис, - все думал он. – Чертов хитрый кицунэ».
- Армия вторжения? – Ямамото смотрел на Гина из-под прикрытых век. Ичимару покорно стоял перед ним. – И ты хочешь свободу в обмен на информацию?
- Не совсем, - усмехался Гин. – Я хочу, чтобы вы устроили нам побег. Так все не будет выглядеть, будто бы вы отпустили преступников. А будто бы они сами, - он на секунду замолчал и продолжил, - сбежали.
- Ты понимаешь, что твоя просьба невыполнима? – спросил со-тайчо.
- А если я скажу, что у Канаме-куна в заложниках Хитцугая-тайчо? – Гин знал, что ему не откажут. И ему не отказали. Просто не могли.
Рангику смотрела в черную пропасть перед ней. Еще шаг и она упадет туда. А потом ее просто сожрут. Ужасно. У детей, что вышли из Руконгая, навсегда останется страх перед пустыми. Этого не изменить.
- Вы знаете свой приговор, Мацумото-фукутайчо, - сказали ей. Она кивнула.
«Гин… чертов кицунэ… пусть это будет на твоей совести»…
Вдруг всех заставил замереть шквал до боли знакомой реацу.
- Успела соскучиться, Ран-тян? – Мацумото вскинула взгляд и увидела Ичимару. Что он снова задумал?
- Предатель! Все, хватайте его! – прозвучала команда, но не тут-то было. Куда офицерам низкого ранга тягаться с бывшим капитаном? Рангику ощутила, что ее подхватили и понесли.
- Где все капитаны? Где лейтенанты? Скорее подмогу! – крики стихали, Гин уносил ее все дальше.
- Что происходит, лис? – спросила она.
- Помнишь, я рассказывал тебе легенду о кицунэ? – вдруг спросил Ичимару, и не дожидаясь ответа продолжил: - Я рассказывал, что есть особая сфера, в которой запрятана сила лиса-оборотня и если ее найти, то кицунэ сделает все, что пожелаешь. Так уж вышло, что такой сферой оказалось твое сердце, Ран-тян.
Мацумото давно не видела у него такой улыбки. Улыбки, на которую тоже хотелось ответить улыбкой.
Хитцугая спешил назад в Сейрейтей. Армия вторжения где-то близко, они должны успеть отразить ее, пока полчища пустых не хлынули в Руконгай. Каким было его удивление, когда перед ним появился Ичимару Гин и… его лейтенант.
- Мацумото! Что случилось? Все нормально? – тут же спросил Тоширо.
- Все нормально, тайчо, - почти радостно ответила она. – Жаль, что больше не придется с вами работать.
- Что?...
- Вы хорошо справились, Хитцугая-тайчо, - улыбался Гин. – Подмога уже спешит, встретьте их. И пожалуйста, не рассказывайте никому о том, как все было на самом деле, ладно?
- Но…
- Пожалуйста, тайчо, - попросила Рангику.
- Чертов лис… - снова повторил Хитцугая.
- Благодарю вас, - улыбался Гин. А потом они снова исчезли.
Подмогу капитан десятого и, в самом деле, вскоре встретил.
- Хитцугая-тайчо! Вы живы? С вами все в порядке? – накинулись к нему офицеры из десятого.
- Все нормально. Я случайно обнаружил Тоусена, но мне удалось победить. Быстрее, пока разозленные пустые не прорвались! Скорее, скорее!…
«Считай это прощальным подарком, лис. Тебе и Мацумото», - подумал Тоширо. Он уже подозревал, что больше никогда не увидит их обоих.
Вот таким вот икаром, таким вот кучером
Я вернулся - с нокаутом в полный накал..
И бесцельно бродя по залысинам Купчино,
Поминаемый ветром, негромко икал.
Мать-зима высыпала из траурных пепельниц
Серый снег на гомункулы спящих коммун,
А в трамвайном кольце близоруко белели ниц
Два крыла, уже не нужные никому.
Рождество – отличный праздник. Рукия любила справлять его в Генсее у Ичиго. Выпадал снег, столь редкий в Сообществе Душ и Кучики-младшая любила бродить по заснеженным улицам Каракуры. Прошло чуть меньше года, после переполоха с Ичимару Гином. Он и Рангику бесследно исчезли и их поиски ничего не дали. Армию пустых удалось остановить вовремя, хотя многие пострадали. Это был лучший исход. Вдруг в толпе Рукия увидела знакомое лицо и резко повернулась. Девушка, одетая в пальто, шла под руку с мужчиной, а из под ее берета на спину ложились длинные, медового цвета волосы.
- Рангику-сан? – проговорила Рукия, но уже потеряла пару из виду.
- Кажется, она нас заметила, - улыбнулся Гин своей подруге.
- Ну и что? – засмеялась Рангику. – Рождество, мало ли синигами вокруг? Прятаться что ли от них?
Ичимару не ответил. Мацумото вдохнула холодный воздух.
- Зима вызывает во мне ностальгию, - сказала она. – Кажется, что это снова Тоширо вызвал свой банкай.
- Погоди, пусть все утихнет, - сказал Ичимару. – В Генсее конечно не так весело, но есть и свои преимущества. Люди такие интересные существа…
Рангику улыбнулась. Генсей всегда был домом для беглецов. Слишком много людей, слишком много мест, чтобы спрятаться, чтобы не нашли. Особенно, если купить у Урахары гигай, скрывающий реацу. У Куросаки-старшего вышло тут поселиться на пятнадцать лет, может и у них выйдет?
- Идем, тебе не стоит переохлаждаться, - сказал Гин. – Не хочу, чтобы у нас родился кто-то вроде Куросаки Ичиго, с посмертно отмороженным чувством страха.
Рангику в ответ только снова рассмеялась.
-
-
22.04.2010 в 03:25большое спасибо)) ждем продолжения)))
-
-
22.04.2010 в 05:05-
-
23.04.2010 в 08:10-
-
30.07.2010 в 23:22и вот я сделала это....
читая,у меня создалось ощущение,что ты как-будто был там, сними рядом...
и то,как Гин стал щуриться и улыбаться... буду считать,что так было на самом деле.
Я рассказывал, что есть особая сфера, в которой запрятана сила лиса-оборотня и если ее найти, то кицунэ сделает все, что пожелаешь. Так уж вышло, что такой сферой оказалось твое сердце, Ран-тян.
тут я прям растеклась лужицей)
- Идем, тебе не стоит переохлаждаться, - сказал Гин. – Не хочу, чтобы у нас родился кто-то вроде Куросаки Ичиго, с посмертно отмороженным чувством страха.
Рангику в ответ только снова рассмеялась.
и здорово,что всё закончилось ХЭ! Я уж думала,все снова умрут)))
Браво,автор!
-
-
31.07.2010 в 13:12ой, как давно не было таких больших отзывов
спасибо, спасибо, будем стараться
-
-
31.07.2010 в 18:13старайтесь,дорогой автор,старайтесь!
-
-
03.10.2010 в 19:30А вот лично я сожалею,что тут нельзя голосовать...Так бы я Вам 10/10 поставила..
Отличнейшее произведение фикрайтерского искусства
До безумия понравилась песенка. (Даа,я её к себе утащила..Не,не в дневник.)
И собственно,успехов вам в написании фанфиков и в жизни тоже,да.
-
-
04.10.2010 в 10:45за столь высокую оценку и пожелания спасибо =)