[mastiel]

обещание для  Beskrainaya Kak More =) наверное это совсем не то, что ты хотела, но когда я увидел пейринг, то фраза меня как-то... не больно вдохновила, так что не совсем по теме х) однако момент примерного содержания обязательно будет =) наверное две части не очень взаимосвязаны, но простите уж, че смог ватными мозгами, то выдумал х)

Германия/Пруссия, Пруссия/Австрия "Уке моего уке не мой уке" (Вассал моего вассала не мой вассал х)

Родерих проснулся оттого, что кто-то не очень-то аккуратно сполз с кровати и начал одеваться. Эдельштейн поправил одеяло и, прищуриваясь от света, взглянул на Пруссию, что только натянул трусы и уже наклонился за вещами.
- Что-то ты рано, - пробормотал Австрия. Гилберт только повернулся и сверкнул взглядом красных глаз.
- Не могу спать не в своей постели. Пойду хоть поем чего, - ответил тот, накидывая рубашку.
- Скажи Людвигу, чтобы и на меня приготовил, - отозвался Родерих, снова отворачиваясь. - Я тоже скоро встану.
- Угу, - ответил Байльшмидт и, подхватив брюки, вышел из комнаты, хлопнув дверью. Эдельштейн подремал еще минут десять и встал, размяв плечи. После ночей с Пруссией болело буквально все, но от этих ночей Австрия отказываться не спешил. Он, не торопясь, заправил кровать, умылся, оделся, и только тогда вышел в коридор, направляясь в столовую. Он еще на подходе к комнате Германии услышал громкие стоны оттуда. Даже дверь не была закрыта. И хотя воспитанный Австрия знал, что следует просто пройти мимо и не смотреть, все же заглянул в комнату.
- Черт возьми, Запад, не сдерживайся... сильнее, мать твою... да, детка, именно так... - Пруссию трахали. Причем, он не очень-то на это жаловался, даже наоборот. Германии по-видимому надоели высказывания брата и тот с силой вдавил его лицом в подушку, с еще большим рвением врываясь в бесстыдно отклянченную задницу. Оба были более-менее одеты: на Гилберте все еще была рубашка, а Людвиг, видимо, только недавно вернулся с учений и был в форме. Эти двое не замечали Австрию, который прищурившись наблюдал за всем этим. Его оскорблял тот факт, что он не знал. И одновременно в правильном мозгу аристократа, который Пруссии всегда давал с надменной миной, хотя сам уже готов был кончить от нетерпения, родились картины непристойного содержания. Как бы это было с Германией? С таким более спокойным, сильным любовником, который не станет кусаться, царапать, ругаться, с хитрой ухмылочкой шептать пошлости на ухо и с силой трахать. Как это, медленно, нежно, чувствуя во много раз превосходящую силу партнера? Родериху захотелось узнать. Неистово захотелось. Он отошел от открытой двери и спустился на кухню, начиная готовить завтрак. Эти двое спустились почти сразу, как он закончил. Пруссия самодовольно усмехался, а Людвиг выглядел как всегда. Разве что оба переоделись.
- Не думал, что ты уже встал, - усмехнулся Гилберт, наваливая себе порцию.
- Уже десять утра. Я обычно встаю в восемь, - оповестил его Эдельштейн. Он ловил взгляд Людвига, который упорно смотрел только себе в тарелку. Байльшмидт, как всегда, закончил раньше всех и умчался куда-то, почти не попрощавшись. Оба его брата отнеслись к этому спокойно. Они уже давно жили с Пруссией. Австрия же решал внутри себя дилемму: как же подойти к Германии? Просто с налету, как это делает Гилберт? Кто знает, вдруг сработает? Подловить Людвига удалось когда тот встал, чтобы отнести посуду. Родерих преградил ему путь и сделал шаг вперед, замерев в миллиметре от его губ. Людвиг не сделал шага ему навстречу. Просто смотрел спокойным взглядом голубых глаз. Возможно Гилберт бы не стушевался под ним, но вот Австрия немного смутился. Его интересовало, почему Людвиг не отвечает ему. Почему не хочет.
- Почему? - тихо спросил Эдельштейн.
- Скажем так, - спокойно ответил Германия. - Уке моего уке не мой уке.
Потом слегка улыбнулся и отодвинул замешкавшегося Австрию с дороги. Тот задумался над его словами, улыбнулся тому, что Людвиг все знает, и согласился с его словами. Он наверное заразился бешенством от Пруссии. Ведь оба не знали, почему спали со своим братом. Наверное потому, что он сам так хотел. И тем самым в доме никогда не было серьезных скандалов, которые случались чаще по вине Гилберта. Они могли только догадываться, с кем еще спит Байльшмидт. Он был особа ветреная, но всегда желанная. Как ему это удавалось, не было известно. Поэтому Австрия решил больше не думать об этом и пойти поиграть на рояле. Сегодня Венгрия обещала угостить его своим яблочным пирогом, а Эдельштейн любил ее пироги.

Испания и Франция тащили домой пьяного в хлам Пруссию. Тот бурчал что-то неразборчивое и иногда плевал себе под ноги.
- Амиго, зачем было столько пить? - вздохнул Антонио.
- Не спрашивай его, - одернул его Франциск. - Если он начнет говорить, то его вырвет.
- Пожалуй, - поморщился Фернандес. - Вот их дом вроде.
- Ага, он, - кивнул Франция, поправив висевшего на нем Гилберта. - У порога свалим или будем будить?
- Их родственничек, пусть хоть на коврике в доме уложат, - сказал Испания и позвонил. На его удивление ни один из немцев не спал. Они молча приняли уже полуспящего Байльшмидта и закрыли перед гостями дверь.
- Интересно, как они все уживаются вообще? - удивился в очередной раз Антонио.
- Может они спят друг с другом? - улыбнулся Франциск. - Общая спальня, детские привязанности, братская любовь...
- Пф, ну-ну, - засмеялся Фернандес.
- Да, ты прав. Не очень правдоподобно, - усмехнулся Франция.
Все-таки правду говорят: Всегда лучше сохраняется в тайне то, о чем все догадываются.