[mastiel]

Автор: Арен-тян
Бета:  Beskrainaya Kak More
Фэндом: Axis Powers Hetalia
Название: Небо над Берлином
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Персонажи/пары: Германия, Пруссия
Аннотация: Те двое, что ходят по городу… хоть кто-то догадывается, что один из них призрак прошлого, а второй – ангел-хранитель настоящего?
От автора: отчасти навеяно фильмом «Небо над Берлином»
Дисклеймер: Все принадлежит Химаруе. Увы)

Закрыть глаза…
И там, в глубине, за закрытыми глазами, еще раз закрыть глаза.
Тогда оживают даже камни.

Из к/ф «Небо над Берлином»

- Любишь ты высоту.
Он продолжал смотреть на город и не отвечал. Это было не нужно, он просто смотрел, как все движется, меняется, в то время когда сам он застыл уже навсегда.
- Мне нравится видеть все сразу, - наконец ответил он.
Его собеседник подошел ближе и остановился на расстоянии шага. Он же стоял на самом краю, не боясь высоты, не боясь упасть. Ветер трепал его плащ и он только выше поднял воротник. В глазах его, как и всегда, таилась глубокая тоска.
- Ты всегда смотришь только на эту половину города, - снова подал голос его собеседник. – Почему же?
Снова повисла пауза. Его собеседник не торопил с ответом, он знал, что вскоре его получит и поэтому ждал. Ждал и смотрел ему в спину, взглядом полным сожаления. Сожаления, которое никому не нужно.
- Ты прекрасно знаешь, - наконец ответил он. – Я смотрю на то, что раньше было моим. Сравниваю то, что было и то, что стало. Город очень изменился. Изменились и люди, населяющие его. Я все больше не узнаю свои родные земли.
- Прогресс идет вперед, все неизбежно меняется, как менялось веками. Что-то уходит, что-то возвращается, появляется что-то новое. Ничто… - но он сам прервал своего собеседника:
- Ничто не стоит на месте. Я знаю, - он все еще смотрел на город. – Ничто и никто, кроме меня. Но меня теперь нет, я – призрак. Поэтому у меня нет будущего, нет настоящего. Есть только прошлое. Есть мои воспоминания. Это единственное, что осталось у меня.
Он снова замолчал, и тишину нарушал только ветер, приносящий различные звуки города. Потом он раскинул руки и сделал шаг вперед. Его собеседник спокойно посмотрел ему вслед.
Пруссия поднялся с асфальта и отряхнул с плаща несуществующую грязь.
- Ну как? – Германия уже был рядом. Что ему? Он жив, он существует.
- Как всегда, - ответил Гилберт. – Я не почувствовал ничего: ни боли, ни ветра, даже свиста в ушах. Я не могу рассекать воздух без материи. Я тебе не раз говорил это.
- Но ты все еще здесь, и я не прочь послушать тебя, - спокойно ответил Людвиг.
- Ты пытаешься меня утешить, пытаешься чем-то помочь, но не стоит. Я прекрасно справлюсь один, - Пруссия снова пошел бродить по улицам. Германия, не боясь, отпустил его. Уже прошло достаточно времени, он смирился. И это пугало в нем больше всего. Гилберт действительно стал похож на призрака. Глаза его устремлены куда-то себе под ноги и в них ничего нет, только тоска и пустота.

- Я что-то хотел тебе рассказать.
- Что же?
- Не столь важно, это все равно уже не будет иметь смысла.
- Почему? Я бы послушал.
- Просто я уже умер. Все, что я могу тебе рассказать, ты уже слышал.
- Я еще послушаю.
- Не надо меня жалеть, ненавижу это.
- Я не жалею тебя, я просто разговариваю, это другое.
- Почему?
- Если бы я тебя жалел, я бы делал это только для тебя. А эти разговоры нужны нам обоим.
- ...
- Я не знаю, что буду делать, когда ты наконец исчезнешь. Мне не с кем будет прогуляться по городу, некому уделить несколько часов из своего жесткого графика работы...
- Заведи себе собаку.
- Не собака меня воспитала.
- Я всегда грызся со всеми, стерег свои земли, захапывал чужие, докучал...
- Собака никогда не расскажет мне, что гром гремит, когда Господь злится, что ночное небо усеяно слезами Луны, и что на Солнце живет самая красивая королева. Красивая настолько, что на нее больно смотреть.
- Ты был ребенком.
- Да, я вырос. Но это не значит, что я все забыл... Что мне делать, если ты исчезнешь?
- Молись, чтобы я жил над Берлином, если окажусь на Небесах. Так я смогу слать тебе хорошие сны.

Уже прошло достаточно времени, но Людвиг помнил, тот момент, когда его брат стал таким – призраком прошлого, гуляющим по улицам. Он понял это сразу, он даже почувствовал, что умер, но… не сразу принял это. Людвиг помнил его ярость, его гнев, помнил, как он пытался напиться, но алкоголь уже не брал его. Он больше не чувствовал вкуса, не чувствовал запахов, не испытывал удовольствия от еды или сна, который стал ему не нужен, он больше не мог почувствовать дуновения ветра. Единственным, кто мог до него дотронуться был Германия. И тот помнил горькие слезы, которые лил брат у него на плече, помнил, что не знал, что делать и что ему сказать. Он боялся отпустить Гилберта куда-то одного, всегда был рядом и очень привык к этому. Эти беседы были обязательными для обоих, и Германия безошибочно находил брата в городе. Людвиг начинал задумываться, что эти беседы нужны не сколько брату, сколько ему самому.
И в этот раз Людвиг очень быстро нашел Пруссию. Он снова стоял на крыше, но уже дальше от края и снова смотрел вдаль.
- Зачем-то же я нужен здесь, правда? – спросил Гилберт. – Почему Господь не заберет меня? Если я не заслужил места на Небесах, то мне должно быть уготовано место в Аду, так? Или они еще сами не знают, куда меня отправить, и поэтому я обречен скитаться по Берлину все это время?
Германия слушал. Если бы он только знал ответ на какой-либо из этих вопросов…
- Или это и есть моя участь, вечно смотреть, как меняется мир, все ближе приближаясь к своему краху? – продолжал Пруссия. – Я не знаю ответов ни на один из этих вопросов. Ни на один…
Вдруг он поднял взгляд и посмотрел наверх. Этот жест был новым для него, ведь Гилберт уже давно не поднимал головы или взгляда.
- Я знаю только одно: как бы ни менялся мир, как бы ни менялся Берлин, люди, живущие в нем, его нравы и порядки, небо всегда одинаково. Небо над Берлином не меняется.
Внезапно фигура Пруссии стала размытой, прозрачной. Гилберт повернулся к брату и улыбнулся.
- Я пойду, братишка. Сделай так, чтобы Берлин все также оставался под этим небом, ладно? Я рассчитываю на тебя.
Германия успел только улыбнуться в ответ и кивнуть, прежде чем Пруссия исчез совсем.