Master: stronger and hotter on the inside
Автор: [Мастер добрых дел]
Бета: Rodya Edel
Фандом: Assassin’s Creed
Название: Прощение
Жанр: слэш
Рейтинг: R
Персонажи: Альтаир ибн Ла-Ахад/Малик Аль-Саиф
Предупреждения: POV Малика
Аннотация: Альтаиру будет не так-то просто заслужить прощение Малика после того, что случилось в храме Соломона.
Дисклеймер: Все – создателям
От автора: Я писал это под несколько разных песен, поэтому выложу их сюда, для атмосферности.
читать дальше1. Ярость
Я отчетливо видел, как Аль-Муалим ударил Альтаира ножом. Первое, что вспыхнуло во мне в этот момент, было сожаление. Я жалел о том, что не сделал это сам. На мгновение даже обрубок моей левой руки перестал ныть, когда я увидел, как человек, еще недавно бывший моим лучшим другом, тряпичной куклой повис на руках братьев. Во мне огнем горело желание отобрать у кого-нибудь клинок и разрубить тело Альтаира так же, как тамплиеры порубили моего брата Кадара. Мне было не важно, что Альтаир уже ничего не почувствует. Ярость во мне рвала все на части, даже мое уважение к усопшему. Да какое к черту уважение?! Я стал калекой из-за самонадеянности и эгоизма Альтаира, а мой брат остался где-то там, в храме Соломона, изрубленный на куски, которые сожрут падальщики. Мне хотелось лишь увидеть, как тело Альтаира съедят птицы. Как они выклюют его глаза, как доберутся до внутренностей.
Но я даже не сдвинулся с места, лишь сжал культю правой рукой, да так, что казалось, она снова закровоточит. Я пронаблюдал, как Альтаира унесли куда-то, а меня окликнули с ворот. Мне пора было отправляться в Иерусалим. Я теперь ни на что не годен. Калека. Теперь мое дело – вести записи в бюро, торчать в четырех стенах, не видя солнца, и вдыхать книжную пыль. И все благодаря Альтаиру.
Я потерял самых близких своих братьев разом. Хотя Альтаира я потерял уже давно, ведь в храме Соломона был совсем не тот ассассин, которого я знал когда-то, которого считал своим вторым братом. Там был зазнавшийся ублюдок, который поставил себя выше Кредо, выше всех нас. И я счастлив, что он умер сегодня.
Но время не ждет, мне пора в дорогу, которая обещает быть непростой.
2. Отвращение
Альтаир выжил. Мне сообщили об этом по прибытии в Иерусалим. От этой новости мне вдруг стало легче. Не знаю, почему конкретно. Скорее всего, я жалел о том, что подумал в момент его экзекуции. Я был ослеплен своей болью, а это не подобающее поведение для ассассина.
Еще я узнал от Камаля, что Альтаира понизили в ранге до ученика. В тот момент я даже усмехнулся. Злорадство, переплетенное с ненавистью, вспыхнуло во мне вновь. Да, для зазнавшегося Ла-Ахада это лучшая кара. Стать ничего не значащим новичком, хотя он был лучшим. Альтаира это должно ударить сильнее ножа.
Оставшись же в одиночестве с бумагами, я много размышлял. Почему все-таки Аль-Муалим оставил его в живых, хотя он нарушил все три правила Кредо?... Ах, ну да, Альтаир – золотой мальчик, самый способный, самый почитаемый, любимчик повелителя!
Я закрыл книгу, вытащил свой мешочек гашиша и отправился в соседнюю комнату. Раскурив гашиш, я посмотрел на ночное небо Иерусалима сквозь обвитую плющом решетку. Бюро станет моей клеткой. Точнее, уже стало. И, возможно, останется ей навсегда. Я помнил старого Рафика из Акры, одноглазого старика, который несколько десятков лет торчит в этих проклятых стенах, среди книжкой пыли и в полном одиночестве. Неужели меня ждет такая же судьба?
Я снова прикоснулся к обрубку, который ранее был моей рукой. Меня охватила тоска и боль. Мне больше никогда не лазить на высокие башни, не спешить на задания в первых рядах. И главное, мне никогда больше не придется хвалить Кадара за его успехи, встречаться случайно с ним, обмениваясь дружескими похлопываниями и улыбками.
В отличие от многих ассассинов, у меня была настоящая семья внутри братства. И отвратительнее всего было то, что в моей семье нас всегда было трое. Мы с Кадаром приняли Альтаира как родного брата. И как нам он за это отплатил?
Я почувствовал, как злые слезы текут по моим щекам. Я с такой ненавистью смотрел на решетку, что странно, как ее не обуяло пламя.
У меня было все: брат, лучший друг, положение, я был силен и полноценен, но Альтаир лишил меня всего этого, загнал в клетку этого чертового бюро. Хотя бы гашиш у меня остался.
Я докурил, зло затоптал остатки и отправился дописывать документ в тусклом свете свечи. Но рука моя тряслась, я закапал бумагу чернилами, сломал перо и со злости отбил ногу о стеллаж. В итоге я забрал свечу и отправился спать.
Но и ночью мне не было покоя. Мне снился парящий в небе орел, и Альтаир, который бесстрашно прыгает с башни вниз. Только вот внизу нет телеги с сеном, он просчитался. И я наблюдаю, как Альтаир разбивается насмерть, прямо у моих ног.
Самое отвратительное было в этом сне то, что мое сердце при виде этого зрелища сжалось от боли. Мне было жаль Альтаира. Я баюкал его искалеченное тело на руках и причитал.
Я проснулся в холодном поту ранним утром. Мое сердце все еще болело, а на руках я чувствовал кровь Альтаира. Даже на той, которой лишился.
3. Гнев
- Малик, прилетел голубь от Аль-Муалима, - оповестил меня Камаль.
Я принял у него письмо и развернул. Оно гласило, что в Иерусалим на задание приедет Альтаир. Камаль, наверное, заметил, как сжались мои губы, поэтому просто ушел, не прощаясь, боясь моего гнева.
Но я не стал бы срываться на нем. Мой гнев поутих вдали от Альтаира, но теперь мне придется его встретить. Я скомкал письмо и вернулся к своим делам. На мой взгляд, прибытие Альтаира не стоило слишком много внимания. Однако я все еще не был готов встретить его спокойно: слишком мало времени прошло.
- Мира и покоя тебе, Малик.
Звук его голоса заставил меня вздрогнуть. Я слышал, как он спустился, но все еще не подготовился к встрече, как подобает. Я обернулся и встретил его взгляд из-под капюшона. Он наверняка заметил вспыхнувший в моих глазах огонь, но тут же я придал лицу безразличное выражение.
- Аль-Муалим прислал меня забрать жизнь Талала. Тебе что-нибудь известно о нем? – спросил Альтаир.
- Только то, что он может оказаться тебе не по зубам, - я отвернулся к книгам. – Понятия не имею, почему Аль-Муалим оставил тебя в живых после провала. В любом случае, ты ниже меня рангом, и я тебе ничего не должен. Иди в город и разузнай все сам, ученик.
Повисла короткая пауза.
- Я тебя понял, Малик. Мира и покоя тебе.
Альтаир быстро покинул бюро, я успел заметить только его тень. Когда он ушел, мне почему-то стало еще тяжелее. Я облокотился на стойку бюро и уткнулся лбом в предплечье. Что-то рвало меня изнутри. Каждую секунду пребывания Альтаира в бюро, я сдерживался, чтобы не развернуться и не плюнуть ему в лицо, а потом ударить со всего размаха своей правой руки. Я знал, что мне мгновенно станет легче. Лишь одно тревожило меня: то, как смиренно и спокойно отреагировал на мои слова Альтаир. Я знал, он еще вернется. Поэтому старался успокоиться. В глубине души я понимал, у меня ничего не выйдет.
- Я разузнал про Талала, я готов выйти на задание, - оповестил меня Альтаир вечером.
- Что бы ты там ни узнал, я все равно считаю, что ты еще не готов к этому заданию, ученик. Твои техники слабы и бесполезны против Талала. Он – торговец смертью, ты скорее сгинешь там, - холод в моем взгляде сковывал даже меня, моя рука тряслась. Я хотел унизить его, наказывать, как ребенка, отыграться.
Но Альтаир в ответ усмехнулся:
- Волнуешься за меня, Малик?
В один момент лед в моих глазах превратился в пламя, я еле сдержал свою руку, чтобы не ударить его. Этот ублюдок ничуть не изменился.
- Я не могу оспаривать волю Аль-Муалима, - я отвернулся к стеллажам, чтобы достать перо. – Никто не придет к тебе на выручку, ученик. Постарайся не опозориться, как всегда.
Я положил перо на стойку.
- Делай, что хочешь, на дело идешь завтра утром. Не проспи, ученик, - я снова отвернулся к полкам, стараясь не скрипеть зубами.
- Мира и покоя тебе, Малик. Я буду здесь, если понадоблюсь, - ответил Альтаир.
- Вряд ли у меня найдется работа для кого-то твоего уровня, - ответил я, с силой сжав книгу, которую снял с полки.
- Ну, вдруг ты захочешь побить меня во сне, - я услышал, что он снова усмехается.
Я только молча покинул комнату. Книга мне была не нужна, спать я еще не хотел, все мои бумаги остались у стойки. Но я не хотел быть рядом с Альтаиром. Я просто оставил книгу на столе и лег на свою кровать. Гнев внутри скручивал меня в тугой узел. Я даже не знал, на что злился, на кого злился: на него или на себя. Просто так я глушил несоизмеримую боль в своей душе.
На следующий день Альтаир вернулся с вестями о том, что Талал мертв. Я отчитал его за шум, поднятый в городе, и выпроводил к Аль-Муалиму.
Я не сомневался, что Альтаир справится, но мне было нестерпимо больно видеть его. Честно сказать, я не знал почему. У меня было время выяснить это до следующего прибытия Ла-Ахада в город.
4. Горечь
Многие говорили про Альтаира за моей спиной. Говорили, как он изменился после инцидента в храме Соломона. Честно говоря, мне нестерпимо хотелось знать подробности, но никто не заговаривал со мной о нем, а сам я не мог начать этот разговор, боясь, что и про меня пойдет молва. Хотя она и так идет. О том, как я плохо сплю ночью, как иногда сижу, просто пялясь в одну точку. Они говорят, что я тоже изменился. Да, черт возьми, я кардинально поменял свой образ жизни и не по своему желанию!
И еще мысли об Альтаире не отпускают меня. Последнее время я очень часто вспоминаю наше детство, когда я, Кадар и Альтаир только начинали учиться ремеслу. Я вспомнил, как мы ходили к озеру, а Ла-Ахад сидел на берегу, глядя, как мы плескаемся. Не многие знали, что Альтаир, гордость Аль-Муалима, золотой мальчик, боится воды. Он даже плавать не умеет. Знали только мы: я и Кадар. Теперь только я.
В этот день я не смог толком ничего заполнить в журнале, потому что вспоминал все больше и больше. Эти воспоминания были настолько счастливыми, что я все сильнее тосковал по брату. И начинал тосковать по Альтаиру тоже. Я пытался гнать от себя эти мысли, но один вопрос не отпускал меня. Почему все случилось именно так?
Самое ужасное, что когда я представлял, что в храме Соломона погиб не Кадар, а Альтаир, то мне становилось особенно горько.
Возможно, потому что я смирился с потерей брата. Но с потерей Альтаира я смириться не мог. Наверное, потому, что где-то в глубине души я верил, что Альтаир еще не потерян. Ла-Ахад действительно вел себя не так, как я от него ожидал. Он подчинился, смирился, начал все заново, постоянно задает вопросы, рассуждает, будто вернулся в прошлое лет на десять назад.
И от осознания, что возможно Альтаир действительно изменился, мне становилось еще более горько за свои слова и отношение к нему.
Однако простить его я все еще был не готов. Здесь нужно время и причина. Как я пытался научиться делать все только правой рукой, так же я пытался привыкнуть к этим странным чувствам к Альтаиру. Я был зол на него, но теперь уже не желал его смерти, не считал его своим врагом и абсолютным предателем.
Моя злоба вспыхнула, как костер, и потухла так быстро. От нее остался только пепел горечи.
5. Боль
Все же, я лучше относился к Альтаиру, когда его не было рядом. Стоило ему вернуться, и я снова обозлился. В этот раз Ла-Ахад был в Иерусалиме проездом, его попросили забрать важные бумаги. Мальчик на побегушках. Ученик.
Он сидел и пялился на меня все время, пока я собирал тубус. Меня это раздражало. В один из моментов я поймал взгляд Альтаира. В нем было что-то такое, что заставило меня одновременно встревожиться и разозлиться.
- Как скоро ты закончишь? – спросил он.
- Когда нужно, тогда и закончу, - огрызнулся я в ответ.
- Малик, я понимаю, ты злишься, но… - начал Альтаир.
- Да ни черта ты не понимаешь! – крикнул я.
Остатки моей злобы, как тлеющие угли, разгорались снова и желали выплеснуть свой жар здесь и сейчас. Понимает он… Ничего он не понимает! Глупый Альтаир, всегда был наивным, как ребенок. Он абсолютно не понимает, что пора бы вырасти и выбраться из-под крыла Аль-Муалима.
- Думаешь, что все как обычно будет просто и легко? – я вышел из-за стойки и подошел к нему. – Что тебе все достанется на золотом блюде? Ты лишил меня руки, лишил меня брата, я теперь должен гнить в этой чертовой дыре! Думаешь, ты понимаешь, каково это? Ты глубоко заблуждаешься, Альтаир! Ничего ты не понимаешь, как и всегда. Ты – слепец, и тебе пора повзрослеть!
- Малик, может я и не понимаю, но я хотел бы понять… - начал было Ла-Ахад.
В тот момент я не сдержался, я резко ударил его своей единственной рукой со всей силы, какая у меня только осталась. Альтаир охнул и от удара отступил к стене, вжимаясь в нее спиной. Я рассек ему скулу и содрал себе костяшки. Ла-Ахад тяжело дышал, закрывая место удара, а потом посмотрел на меня. На секунду мне показалось, что я увидел в его глазах отражение своей боли.
- Больно? – спросил я, все еще сжимая кулак. – Мне было в тысячу раз больнее.
Я подошел к стойке, засунул в тубус последний документ и бросил Альтаиру. Тот поймал тубус и медленно закрепил на себе.
- А теперь не мешай мне работать, - я вернулся за стойку, сделав вид, что занят.
- Мира и покоя тебе, Малик. Я постараюсь понять, - сказал Ла-Ахад.
И прежде, чем я бы успел что-то ответить, исчез в проеме на крыше. Я тяжело вздохнул. Мне казалось, что если я ударю его, станет легче. Но моя боль породила лишь новую боль.
6. Страх
Если раньше я думал об Альтаире достаточно часто, то после инцидента меня словно отпустило. Я стал спокойнее относиться к нему и тому, что случилось. Ла-Ахад действительно стал другим, он не злится на меня за то, что я говорю ему и делаю, он правда пытается учиться, он осознает свою вину. Однако он даже не попросил у меня прощения. Может, он и изменился, но не до конца. Он все еще иногда ведет себя как ребенок. Однако некоторые его черты характера всегда давали Альтаиру преимущество перед другими. Он обладал несравненным чутьем, но все же иногда был чересчур самоуверенным. Только вот Ла-Ахад, оступившись, всегда анализировал свое падение, старался больше такого не повторять. Я думал, что гордыня давно убила в нем эту черту, и был счастлив ошибиться.
Когда мне казалось, что злость и тревога покинули меня, ко мне пришли сны. Сны, в которых Альтаир умирал раз за разом. Он тонул, падал с крыши, сгорал заживо, его убивали стражники, топтали лошади, свои вонзали нож в спину, подвешивали за шею. И в каждом сне я был рядом, в каждом сне я не успевал помочь, в каждом сне я слышал, как он кричит мое имя.
Я чувствовал страх постоянно. Мне казалось, что эти сны словно пытаются меня предупредить. За последние дни я скурил весь свой гашиш, чтобы унять тревогу. Однако я не мог работать в таком состоянии, когда мой мозг был одурманен. Камаль пенял мне на это и отказался принести еще наркотика. Он спрашивал, что со мной случилось, но я отмахивался. Это не стоило знать другим.
Несмотря на то, что я не мог простить Альтаира, я все равно начал переживать, словно чувствуя угрозу. Я уповал, что он не занят лишними размышлениями во время работы, это всегда его отвлекало.
Возможно, именно так и беспокоятся за семью, когда обида еще не утихла, но ты все равно переживаешь. У меня больше не было Кадара, у меня остался только Альтаир, которого я сам гнал от себя. Может быть, именно это я видел в своих снах. Как я прогоняю Ла-Ахада от себя, и чем ему это окупается. Получается, что я нужен Альтаиру. Это даже заставило меня рассмеяться. Он никогда не говорил, что кто-то ему нужен, он был вполне самостоятельным. Точнее, пытался таким быть, потому что нам с Кадаром все равно частенько приходилось его выручать.
В последнем из моих снов, я вытащил полумертвого Альтаира из воды. Мне удалось спасти его. В момент, когда он откашлялся и открыл глаза, удивленно и радостно взглянув на меня, сон оборвался.
Потом сны ушли, но страх все равно остался.
7. Смятение
Вскоре прибыл новый голубь, оповещающий о прибытии Альтаира. В этот раз я даже немного ждал его, но не выдал этого, когда на крыше послышался шум и ассассин спустился вниз.
- Мира и покоя тебе, Малик. Моя новая цель Мадж-Аддин.
- Мира и покоя, Альтаир, - ответил я. – Аль-Муалим оповестил меня. Мадж-Аддин очень влиятельный человек…
Я рассказал ему все, что знал и посоветовал, где лучше искать информацию. Ла-Ахад внимательно меня выслушал, кивнув.
- Спасибо, Малик. Я устал после дороги. Можно отдохнуть здесь недолго? – спросил он.
Я заметил, что ушиб на его скуле еще не зажил.
- Как пожелаешь, - ответил я.
Я старательно пытался смотреть в книгу, где отмечал прибытие Альтаира. Я чувствовал, что Ла-Ахад замешкался, словно ожидая чего-то. По-моему, он явно был ошеломлен тем, что я не нападаю на него по любому поводу, не сыплю оскорблениями.
- Благодарю, - все же сказал Альтаир и удалился в соседнюю комнату.
Мне вдруг показалось, что благодарил он меня совсем не за разрешение.
Спустя минуту со стороны ассассина донесся запах гашиша. Я снова вспомнил, что Камаль до сих пор не принес мне нового мешочка. Сначала я просто хотел подойти и попросить, но ноги словно прилипли к полу. Я все еще считал, что не готов дружески себя вести с Альтаиром. Меня все еще иногда тянуло уколоть его, унизить, хотя я видел, что Ла-Ахад достойно искупает свою вину. Возможно, меня гложет то, что он все еще не извинился.
Я так и не подошел к нему, Альтаир ушел, а я пытался понять, почему меня все еще тянет сорвать на нем злость, которая уже утихла. Может быть меня просто… тянет к нему? Эта мысль привела меня в смятение. Почему тянет? Я не желал вернуть наши прежние отношения, это было невозможно и неразумно. Нельзя хвататься за прошлое, нужно оставить его и оставить в нем все ошибки. Тогда, возможно, меня тянет начать новую дружбу с ним? Нет, я уже сказал, что еще не готов принять его как друга. Тогда каких же отношений я хочу? И почему каждый раз Альтаир так тоскливо смотрит на меня из-под капюшона? Мысли путались, я снова нервничал, а у меня все еще не было гашиша. Шайтан вас раздери!
Альтаир вернулся к вечеру с отчетом.
- Я нападу на Мадж-Аддина во время казни, - закончил он.
- Среди пленников наш брат, постарайся, чтобы его не убили, об остальном мои люди позаботятся. Казнь завтра в полдень, так что выспись, - говорил я.
В это же время я пытался разобрать, что же кроется в этом странном выражении лица Ла-Ахада. Однако ничего понять мне так и не удалось, капюшон хорошо скрывал тайны хозяина.
- В таком случае, я пойду отдохну - кивнул ассассин.
Я все-таки окликнул его в проеме.
- Альтаир, - он обернулся на мой зов, все лицо его выдавало ожидание чего-то важного. – Не одолжишь мне немного гашиша? Камаль все еще не принес мне новый мешочек.
- Да, нет проблем, - кивнул он.
На секунду на его лице будто бы мелькнуло разочарование. Чего он ждет от меня? Я ему ничего не должен, в конце концов! Это даже немного меня разозлило. Но когда я вышел с Альтаиром в соседнюю комнату и раскурил гашиш, все лишние эмоции меня покинули. Мне было все равно, что Альтаир рядом, что я практически не ел сегодня. Я был одурманен, а в душе вдруг воцарилось небывалое спокойствие.
Я даже не видел, как Ла-Ахад смотрит на меня. Лишь на секунду я обернулся на него и увидел в его глазах… беспокойство.
- Малик, ты побледнел, - констатировал он. – Тебе лучше отдохнуть.
Я почувствовал, как он аккуратно взял меня за предплечье. Я хотел отстраниться, но мои ноги подкосились, и я едва не упал, схватившись за одежды Альтаира.
- Шайтан тебя раздери, Малик! – выругался он. – Нельзя себя так доводить!
Я давно не видел его карих глаз так близко. Мой разум был расслаблен, как и тело. Я вдруг понял, что больше не чувствую злости. Ненависть во мне отступила. И я был… счастлив.
Силы покинули меня, я уткнулся в плечо Ла-Ахада и отключился.
Очнулся я рано утром в своей кровати с ноющим желудком и тяжелой головой. Потом я вспомнил, чем окончился вчерашний вечер, и меня поглотило чувство… смущения. Что я себе позволяю?! Это же просто…
Я глубоко вздохнул, понимая, что сначала лучше плотно поесть и дожидаться Альтаира с задания.
Ла-Ахад вернулся после полудня с окровавленным пером. Я сделал запись в книге, но Альтаир почему-то замешкался.
- Береги себя, Малик. Я бы не хотел в следующий раз обнаружить на твоем месте Камаля, потому что ты довел себя до могилы. Мира и покоя.
И после он ушел, оставив меня в полном смятении от медленного осознания правды.
8. Осознание
Последнюю неделю я провел в работе. Камаль постоянно злился и говорил, что не желает быть моей нянькой, когда я снова забывал поесть или засыпал над столом. Мне нужно было отвлечься. Я не хотел думать об Альтаире. Я вообще не хотел больше ни о чем думать, кроме этих бумажек и книг. Потому что о чем бы я ни начал размышлять, все сводилось к Ла-Ахаду.
Я не хотел о нем думать, потому что медленно понимал, во что вылились ненависть и беспокойство. И честно сказать, я был напуган. Страх же во мне привычно выливался в раздражение и боль. Чтобы как-то их сдержать, я работал без перерывов.
Однако в какой-то момент моему судорожному побегу от себя и своих мыслей должен был настать конец. Я просто сделал всю работу и текучку в бюро, какую только мог. Даже рассортировал архивы, чем никто лет пять не занимался. Конечно, я мог бы взять работу своих подчиненных, но это было уже чересчур.
- Камаль, у нас не осталось никакой работы? – поинтересовался я, заметив, как он собирает корзину.
- Если тебе совсем нечем заняться, Малик, отдохнул бы лучше, - пробурчал старик.
Мне нечего было на это возразить. Хоть я и был главой бюро, я не хотел спорить со старым ворчливым Камалем.
- Куда ты собираешься? – спросил я.
- На рынок, нужно купить что-нибудь на ужин, - он забросил корзину на плечо. – И даже не думай, что я отдам эту обязанность тебе, Малик.
- Я просто хотел бы помочь, - немного разозлился я.
- Помоги себе. Сходи к озеру. В бюро жуткая духота уже третий день, от тебя воняет, как от немытого осла, - Камаль, даже не оборачиваясь на меня, ушел к выходу. Я придирчиво понюхал свои одежды и решил, что старик прав.
За стенами Иерусалима было небольшое озеро, где в жару плескалась детвора. Я бывал у него последний раз около года назад. Тогда мы с Альтаиром приметили отличное место, где можно было безопасно расположиться, без опасения быть обнаруженным. Пробираясь через прибрежные заросли, я ругнулся. Альтаир был всюду, он занимал большую часть моей жизни, и избавиться от мыслей о нем было практически невозможно.
Я добрался до места, разделся и погрузился в прохладную воду. Так хорошо я себя давно не чувствовал. Мне хотелось поплавать, но с одной рукой у меня пока плохо получалось, поэтому я просто омывал свое уставшее тело и все-таки рискнул приблизиться к теме, которой избегал эту неделю.
После того, что случилось в храме Соломона, все мое дружеское отношение к Альтаиру сгорело в пламени ненависти и злобы. Как оказалось, я лишь спалил стену, за которой пряталось нечто, о чем я даже не подозревал.
Когда мой гнев прогорел, я обнаружил, что в моей душе остались теплые чувства к моему старому другу. Не такие, какие обычно я привык ощущать. Я начал замечать то, чего раньше никогда не видел. Полный тоски взгляд Ла-Ахада, как он перебирает пальцы, когда волнуется, начал вспоминать его прикосновения ко мне. Они были совсем не такими, какими я их видел раньше. И только когда я сам начал ощущать это глубинное чувство, которое, возможно, сам Альтаир взрастил во мне, без моего ведома, то начал понимать, что он, скорее всего, чувствует то же самое, что и я сейчас. Только уже очень давно.
Я омывал лицо и голову водой, чтобы мысли не застаивались и не крутились на одном месте. Чтобы наконец-то я дошел до правды. И в итоге я понял, в чем дело. Понял, почему Альтаир был рядом все это время, почему он так смотрит на меня. И почему я сам был ошарашен тем, что со мной происходит.
Альтаир ибн Ла-Ахад был влюблен в меня. И сам того не осознавая, я тоже полюбил его. Совсем не как брата или друга. Поэтому моя ненависть так быстро утихла. Только вот теперь встал вопрос, что со всем этим делать. А главное, как мне теперь встречать Альтаира в следующий раз.
Я закончил омовение, оделся и направился в Иерусалим. Я чувствовал, что скоро снова получу голубя, потому что начали поговаривать, что Робер де Сабле вскоре появится в городе.
9. Принятие
Я не ошибся, голубь прилетел буквально на следующий день. Я судорожно мял письмо в руке. Заняться особо было нечем, так что я вытащил припасенное вино.
В Иерусалим наконец-то пришла прохлада, и в бюро уже не было духоты, сводящей меня с ума. Это помогло мне успокоиться и привести мысли в порядок. Поэтому я просто ждал.
Альтаир прибыл во второй половине дня, когда я, от нечего делать, заполнял пустую страницу журнала, вписывая всех прибывших ассассинов за прошлую неделю.
- Мира и покоя тебе, Малик. Рад видеть, что тебе уже лучше, - поздоровался Ла-Ахад.
- Мира и покоя, Альтаир, - ответил я, отрываясь от бумаг. – Я слышал, что тебе вернули ранг, поздравляю.
- Спасибо, - я заметил, что настроение ассассина улучшилось.
Это стало только очередным подтверждением.
- Говорят Робер де Сабле в городе. Это правда? – спросил он.
- Да, мои разведчики доложили, что он прибыл сегодня утром, - подтвердил я, пристально рассматривая Альтаира.
- Но почему он здесь? – нахмурился ассассин.
- Это тебе предстоит выяснить. Говорят на юге, в простом районе, видели тамплиеров, отправляйся за информацией туда. Пара моих людей уже рыщут, кое-что узнаешь от них, - рассказал я.
Мне хотелось максимально помочь ему в таком непростом задании, но мои разведчики пока еще ничего не докладывали.
- Хорошо, я попробую разузнать, - кивнул Ла-Ахад. – В этот раз я не оплошаю, Малик. Обещаю тебе.
- Я верю тебе, Альтаир. Сделай все, что нужно. Я буду ждать тебя здесь, - мои губы тронула улыбка.
Это вызвало ответную улыбку Альтаира. Он кивнул мне и отправился за информацией. Я проводил его взглядом и вернулся к работе, почему-то открыто улыбаясь.
Альтаир вернулся, когда уже стемнело, а я уже закончил с журналом.
- Робер де Сабле прибыл на похороны Мадж-Аддина. Я знал, что они были в сговоре. Тамплиеры хотят проводить его в последний путь, - рассказал Ла-Ахад. – Похороны состоятся завтра утром. Там я нанесу удар.
- Хорошо, - кивнул я, доставая перо. – Можешь отдохнуть и экипироваться здесь, это серьезное задание.
Он принял перо и вдруг посмотрел мне прямо в глаза.
- Малик, я понимаю, что, возможно, уже слишком поздно, но я хотел бы попросить прощения за то, что случилось, - неожиданно начал он, перебирая пальцами. - За смерть Кадара и за твою руку.
Честно сказать, я был застигнут врасплох этим извинением. Я смотрел ему прямо в глаза и понимал, что должен сказать.
- Я не могу принять твоих извинений, Альтаир.
- Но… - начал он.
- Ты уже не тот человек, с которым я был в храме Соломона. Ты изменился. И мне абсолютно не за что тебя прощать, - закончил я.
Я видел, как в глазах Ла-Ахада засветились благодарность и облегчение.
- Спасибо тебе, Малик, - абсолютно искренне поблагодарил меня он.
Я только кивнул, немного улыбнувшись. Он хотел уйти в другую комнату, оставив меня вне несколько натянутой атмосферы между нами, но вдруг обернулся и спросил:
- Не мог бы теперь ты поделиться гашишем?
- Да, - кивнул я, доставая мешочек и выходя из-за стойки. – Я бы сам не против выкурить немного.
- Камаль не будет тебя ругать? – усмехнулся Ла-Ахад.
- К Камалю приехала сестра, он взял отгул, - невозмутимо отметил я. Только после этих слов я вдруг осознал, что в бюро только мы вдвоем.
Мы вышли под решетку обвитую плющом и закурили. Я сел на подушки, и Альтаир последовал моему примеру. Сначала мы просто молчали, слушая, как уходит в ночной покой город Иерусалим. Стихали разговоры и уличный шум, небо все сильнее темнело. Вокруг нас разливалась ночная прохлада, одурманивая ничуть не хуже гашиша. Я сам не заметил, как откинулся на Альтаира.
- Малик… - тихо окликнул он меня. – Я не знаю, как пройдет завтрашнее задание. Я гонялся за Робером так долго… но что-то гложет меня. Словно что-то не так.
- О чем ты? – поинтересовался я.
- Все эти люди, которых я убивал. Достойны ли они смерти? – продолжал он. – Я думаю об этом постоянно, и это не дает мне покоя. Все, что они говорят перед смертью… они действительно верят в то, что поступают правильно, что строят светлое будущее.
- Тебе следует слушать Аль-Муалима, - сказал я. – Он не зря дает тебе эти задания.
- Возможно, но меня все равно разрывают сомнения… - начал было Ла-Ахад.
- Успокойся, Альтаир, - прервал его я. – Ты всегда слишком много думаешь, это тебя отвлекает. Ты должен отдохнуть.
Он повернулся и посмотрел на меня. Я был расслаблен, и мне казалось, словно я чувствую его взгляд физически.
- Мне не хватало этих разговоров, Малик, - краем глаз я заметил, что он слегка улыбнулся.
Я докурил, привстал и обернулся на него. Ла-Ахад встретился со мной взглядом. Да, я слишком хорошо знал его. Он не скрывал свои чувства слишком тщательно, привыкнув, что я их не замечаю. Но теперь я видел все слишком ясно. И я все понял. Не надо бегать, не надо скрываться. Каждый день ассассина может быть последним.
И я просто сделал это. Я потянулся к Альтаиру и поцеловал его.
10. Доверие
Я дожидался Альтаира с задания. Непонятное чувство тревоги терзало меня. Сегодня я практически не спал.
Ла-Ахад с радостным удивлением принял мой вчерашний поцелуй, почти не веря в случившееся.
- Тебе следует отдохнуть, - сказал тогда я и покинул его.
Я задремал ближе к утру, а когда проснулся, Альтаира уже не было в бюро. Поэтому я занялся своими делами.
Ла-Ахад вернулся ближе к полудню, запыхавшись и явно волнуясь.
- Это был не Робер! Им притворялась девушка, Мария, чтобы отвлечь мое внимание. Она рассказала мне, что де Сабле сейчас в Арсуфе, хочет заключить союз крестоносцев и сарацинов против ассассинов. Я должен ехать туда как можно скорее! – взволнованно рассказывал он.
- Успокойся, Альтаир! Ты должен сначала поехать к Аль-Муалиму и обсудить это с ним, прежде, чем действовать, - ответил на это я.
- Нет, я уже не доверяю Аль-Муалиму. Я должен нагнать Робера, пока он не воплотил задуманное, - ассассин уже отдышался и стал говорить ровнее.
- О чем ты говоришь? – возмутился я. – Как он вообще думает объединить Ричарда и Салах ад-Дина против нас?
- Я уже сам дал им повод: поубивал много важных людей с обеих сторон. Малик, поверь мне, тут что-то не так. Аль-Муалим от нас что-то скрывает. Поезжай в Масиаф, а я займусь Робером, так мы сэкономим время, - торопливо говорил он.
- Ты сошел с ума! Я не могу оставить бюро, это может пойти во вред братству. Я не могу идти против Кредо, Альтаир! – я был на взводе.
Что он несет?! Аль-Муалим – предатель?!
- Ты прикрываешься Кредо, как щитом! – крикнул он мне в ответ. – Нельзя терять времени! Малик, прошу тебя, поверь мне. Пожалуйста.
Я смотрел ему в глаза, поджав губы. Я разрывался между Кредо, и тем, что сказал мне Альтаир.
- Я думал, что ты доверяешь мне, когда поцеловал вчера, - вдруг нахмурился Ла-Ахад. – Поступай, как сочтешь нужным.
Он развернулся и выбежал из бюро, оставив меня пораженным. Сердце стучало даже в висках, я должен был принять решение. Все, что он мне рассказывал о своих жертвах, а теперь вот это…
- Шайтан тебя раздери, Альтаир! – выругался я, а потом просто выбежал из бюро, намереваясь все разузнать.
Я направился туда, где могли быть ответы – в храм Соломона. Там меня ждали порушенные стены и крысы. Я ходил среди обломков, словно зная, что тут должно быть что-то. Вдруг под камнем я заметил то, что даст мне ответы. Дневник Робера де Сабле.
Записи поразили меня. Аль-Муалим действительно был десятым тамплиером. Он был предателем, как и говорил Альтаир. Я со всех ног побежал обратно к бюро, чтобы собрать своих людей. Если все, что я прочел, верно, то Альтаиру понадобится моя помощь.
Мне было непросто довериться Ла-Ахаду после всего, но в этот раз он оправдал мое доверие сполна. Пора бы и мне оправдать его доверие.
11. Благодарность
Увиденное нами в Масиафе поразило нас до глубины души. Все жители были подчинены Яблоком. Наши братья нападали на нас, и нам ничего не оставалось, как нападать в ответ. После я заметил прибывшего из Арсуфа Альтаира, который отбивался от десятерых разом. Когда я послал ему помощь, то Ла-Ахад заметил меня на склоне холма. Я заметил, что он счастлив меня видеть.
- Малик, я рад, что ты поступил верно, - улыбнулся он мне.
- Моя рука все еще может держать меч, а люди все еще верны мне, - ответил я ему. – Я узнал правду из дневника Робера. Как твоя миссия?
- Де Сабле мертв. Я иду разобраться с Аль-Муалимом, - сказал он, подходя ко мне. – Но тут очень много наших подчиненных воле артефакта.
- Мы задержим их, пока ты будешь сражаться с Аль-Муалимом. Не бойся, я обеспечу тебе прикрытие, - ответил я.
- Не убивай без надобности, Малик. Они действуют не по своей воле, - попросил меня Ла-Ахад.
- Хорошо. Разберись с ним как можно скорее.
Он кивнул и побежал к центру цитадели ассассинов. Я не сомневался в Альтаире, я верил в его победу.
Мы сдерживали ассассинов как только могли, понемногу отступая к цитадели. Честно говоря, я давно уже не чувствовал этого жгучего вкуса битвы и очень скучал по нему. Я отбивался одной рукой, рассчитывая свои силы, ожидая, что в любую секунду с наших братьев спадет безумие.
В момент, когда наши силы были на исходе, ассассины просто бросили клинки и упали без сознания. Это оповестило о победе Альтаира. Я со всех ног бросился в цитадель, а потом в сад. Там я обнаружил нечто, от чего чуть сам не помутился рассудком.
Ла-Ахад стоял около тела Аль-Муалима, а над ним висел огромный полупрозрачный шар с какими-то отметками.
- Что это? – спросил я у Альтаира.
- Это… карта? – предположил он. – Это наш мир. Он… круглый?
- Карта чего? – не понимал я.
- Не знаю, но чего-то очень важного и не менее опасного, чем этот артефакт, - ответил Ла-Ахад.
Вдруг шар исчез, словно свернувшись в Яблоко. Альтаир аккуратно поднял его.
- В любом случае, все кончено. Аль-Муалим мертв, тамплиеры тоже, артефакт в безопасности, - сказал он.
- Не заблуждайся, Альтаир, - покачал головой я. – Ничего еще не кончено. Это только начало. Нам нужно беречь это Яблоко как можно более тщательно.
Он посмотрел на меня, сжимая в руке артефакт.
- Малик, я хотел бы… - начал он.
- Давай не сейчас, - прервал я его. – Нам нужно навести порядок в Масиафе.
- Это твое новое развлечение, затыкать меня на полуслове? – усмехнулся Ла-Ахад.
Я рассмеялся.
- Позже, Альтаир, - повторил я. – Обещаю, я не буду тебя прерывать.
Он улыбнулся и ничего не ответил.
С шумихой в городе мы управились только к вечеру, потому что вечерняя прохлада остудила головы. У нас было полно раненых, поэтому в дворике цитадели утроили небольшую лечебницу. Мертвых мы с почетом похоронили. Даже предателя. Когда начало темнеть, я нашел Альтаира в бывшей библиотеке Аль-Муалима, где он убирал Яблоко на подставку. В моей голове сразу всплыли воспоминания, как я, раненый, несся на лошади из храма Соломона с этой штукой в руке. Я тогда не смог оторваться от погони Робера, и тамплиеры едва не взяли Масиаф.
Но все это было в прошлом. Теперь Альтаир возглавит братство. Это еще не было решено, но не только я, все это прекрасно понимали. Если бы не Ла-Ахад, мы все давно стали бы марионетками или мертвецами.
Наконец он заметил меня и поставил Яблоко на полку.
- Вроде бы все утихомирилось, но я выставил на всякий случай усиленную охрану на ворота, если пожалуют незваные гости, - сказал я.
Альтаир молча подошел ко мне и поцеловал, заставив опереться на стол. Я позволял, я сам стер все границы, сам открыл дорогу. Я не жалел об этом. Ла-Ахад, почувствовав волю, сильнее прижал меня к столу, проникая языком мне в рот. Одной рукой он поддерживал меня за спину, а второй оглаживал обрубок моей руки, спускаясь к талии.
Я вдруг отстранился и посмотрел ему в глаза.
- Что ты делаешь? Это место отовсюду видно… - начал было я.
- Ты сам сказал, что отослал всех на ворота, а я отправил всех в город на патрули, в цитадели никого нет. И ты обещал не прерывать меня, - в конце он улыбнулся и снова поцеловал меня.
Я не стал протестовать, давая ему больше свободы действий.
Он уложил меня на стол, раздевая, нависая сверху. Я знал, что сейчас было не подходящее время, но я размышлял и радовался. Он целовал мою шею и обнаженную грудь, а я думал, что повернись что-то хоть немного иначе, все было бы совсем по-другому. Он раздвинул мне ноги, а я разглядывал его лицо и думал, как мог быть таким слепцом. Иногда истина лежит у нас в ладонях, а мы упорно выискиваем ее вдали. Однако после того, как он шепнул мне: «Потерпи», - я больше не мог думать.
Я засадил себе в спину несколько заноз, выгибаясь на жестком столе Аль-Муалима, но я не жалел ни о чем. Я желал прочувствовать это всем телом, всей кожей. Прочувствовать Альтаира. Ведь меня окружало столько всего, а я не замечал этого. Я жмурился до боли в глазах, хватался рукой за шею Альтаира, пытался расположиться удобнее. Лишь единожды я поймал его взгляд, прямо перед тем, как все закончилось. Взгляд полный любви и благодарности. Я не понял лишь одного: это были его чувства или отражение моих в его зрачках?
Я отпустил прошлое. Не хотел ничего менять. Дальше ассассинов ждало много испытаний, много битв. Многое должно будет измениться. Но я верил, что мы выдержим, благодаря Альтаиру.
Я был благодарен ему даже за ту боль, которую он мне причинил, ведь иногда, чтобы прозреть, нужно обжечься.
Я отпустил прошлое. Я простил его. И я теперь с ним. До конца.
Бета: Rodya Edel
Фандом: Assassin’s Creed
Название: Прощение
Жанр: слэш
Рейтинг: R
Персонажи: Альтаир ибн Ла-Ахад/Малик Аль-Саиф
Предупреждения: POV Малика
Аннотация: Альтаиру будет не так-то просто заслужить прощение Малика после того, что случилось в храме Соломона.
Дисклеймер: Все – создателям
От автора: Я писал это под несколько разных песен, поэтому выложу их сюда, для атмосферности.
читать дальше1. Ярость
Я отчетливо видел, как Аль-Муалим ударил Альтаира ножом. Первое, что вспыхнуло во мне в этот момент, было сожаление. Я жалел о том, что не сделал это сам. На мгновение даже обрубок моей левой руки перестал ныть, когда я увидел, как человек, еще недавно бывший моим лучшим другом, тряпичной куклой повис на руках братьев. Во мне огнем горело желание отобрать у кого-нибудь клинок и разрубить тело Альтаира так же, как тамплиеры порубили моего брата Кадара. Мне было не важно, что Альтаир уже ничего не почувствует. Ярость во мне рвала все на части, даже мое уважение к усопшему. Да какое к черту уважение?! Я стал калекой из-за самонадеянности и эгоизма Альтаира, а мой брат остался где-то там, в храме Соломона, изрубленный на куски, которые сожрут падальщики. Мне хотелось лишь увидеть, как тело Альтаира съедят птицы. Как они выклюют его глаза, как доберутся до внутренностей.
Но я даже не сдвинулся с места, лишь сжал культю правой рукой, да так, что казалось, она снова закровоточит. Я пронаблюдал, как Альтаира унесли куда-то, а меня окликнули с ворот. Мне пора было отправляться в Иерусалим. Я теперь ни на что не годен. Калека. Теперь мое дело – вести записи в бюро, торчать в четырех стенах, не видя солнца, и вдыхать книжную пыль. И все благодаря Альтаиру.
Я потерял самых близких своих братьев разом. Хотя Альтаира я потерял уже давно, ведь в храме Соломона был совсем не тот ассассин, которого я знал когда-то, которого считал своим вторым братом. Там был зазнавшийся ублюдок, который поставил себя выше Кредо, выше всех нас. И я счастлив, что он умер сегодня.
Но время не ждет, мне пора в дорогу, которая обещает быть непростой.
2. Отвращение
Альтаир выжил. Мне сообщили об этом по прибытии в Иерусалим. От этой новости мне вдруг стало легче. Не знаю, почему конкретно. Скорее всего, я жалел о том, что подумал в момент его экзекуции. Я был ослеплен своей болью, а это не подобающее поведение для ассассина.
Еще я узнал от Камаля, что Альтаира понизили в ранге до ученика. В тот момент я даже усмехнулся. Злорадство, переплетенное с ненавистью, вспыхнуло во мне вновь. Да, для зазнавшегося Ла-Ахада это лучшая кара. Стать ничего не значащим новичком, хотя он был лучшим. Альтаира это должно ударить сильнее ножа.
Оставшись же в одиночестве с бумагами, я много размышлял. Почему все-таки Аль-Муалим оставил его в живых, хотя он нарушил все три правила Кредо?... Ах, ну да, Альтаир – золотой мальчик, самый способный, самый почитаемый, любимчик повелителя!
Я закрыл книгу, вытащил свой мешочек гашиша и отправился в соседнюю комнату. Раскурив гашиш, я посмотрел на ночное небо Иерусалима сквозь обвитую плющом решетку. Бюро станет моей клеткой. Точнее, уже стало. И, возможно, останется ей навсегда. Я помнил старого Рафика из Акры, одноглазого старика, который несколько десятков лет торчит в этих проклятых стенах, среди книжкой пыли и в полном одиночестве. Неужели меня ждет такая же судьба?
Я снова прикоснулся к обрубку, который ранее был моей рукой. Меня охватила тоска и боль. Мне больше никогда не лазить на высокие башни, не спешить на задания в первых рядах. И главное, мне никогда больше не придется хвалить Кадара за его успехи, встречаться случайно с ним, обмениваясь дружескими похлопываниями и улыбками.
В отличие от многих ассассинов, у меня была настоящая семья внутри братства. И отвратительнее всего было то, что в моей семье нас всегда было трое. Мы с Кадаром приняли Альтаира как родного брата. И как нам он за это отплатил?
Я почувствовал, как злые слезы текут по моим щекам. Я с такой ненавистью смотрел на решетку, что странно, как ее не обуяло пламя.
У меня было все: брат, лучший друг, положение, я был силен и полноценен, но Альтаир лишил меня всего этого, загнал в клетку этого чертового бюро. Хотя бы гашиш у меня остался.
Я докурил, зло затоптал остатки и отправился дописывать документ в тусклом свете свечи. Но рука моя тряслась, я закапал бумагу чернилами, сломал перо и со злости отбил ногу о стеллаж. В итоге я забрал свечу и отправился спать.
Но и ночью мне не было покоя. Мне снился парящий в небе орел, и Альтаир, который бесстрашно прыгает с башни вниз. Только вот внизу нет телеги с сеном, он просчитался. И я наблюдаю, как Альтаир разбивается насмерть, прямо у моих ног.
Самое отвратительное было в этом сне то, что мое сердце при виде этого зрелища сжалось от боли. Мне было жаль Альтаира. Я баюкал его искалеченное тело на руках и причитал.
Я проснулся в холодном поту ранним утром. Мое сердце все еще болело, а на руках я чувствовал кровь Альтаира. Даже на той, которой лишился.
3. Гнев
- Малик, прилетел голубь от Аль-Муалима, - оповестил меня Камаль.
Я принял у него письмо и развернул. Оно гласило, что в Иерусалим на задание приедет Альтаир. Камаль, наверное, заметил, как сжались мои губы, поэтому просто ушел, не прощаясь, боясь моего гнева.
Но я не стал бы срываться на нем. Мой гнев поутих вдали от Альтаира, но теперь мне придется его встретить. Я скомкал письмо и вернулся к своим делам. На мой взгляд, прибытие Альтаира не стоило слишком много внимания. Однако я все еще не был готов встретить его спокойно: слишком мало времени прошло.
- Мира и покоя тебе, Малик.
Звук его голоса заставил меня вздрогнуть. Я слышал, как он спустился, но все еще не подготовился к встрече, как подобает. Я обернулся и встретил его взгляд из-под капюшона. Он наверняка заметил вспыхнувший в моих глазах огонь, но тут же я придал лицу безразличное выражение.
- Аль-Муалим прислал меня забрать жизнь Талала. Тебе что-нибудь известно о нем? – спросил Альтаир.
- Только то, что он может оказаться тебе не по зубам, - я отвернулся к книгам. – Понятия не имею, почему Аль-Муалим оставил тебя в живых после провала. В любом случае, ты ниже меня рангом, и я тебе ничего не должен. Иди в город и разузнай все сам, ученик.
Повисла короткая пауза.
- Я тебя понял, Малик. Мира и покоя тебе.
Альтаир быстро покинул бюро, я успел заметить только его тень. Когда он ушел, мне почему-то стало еще тяжелее. Я облокотился на стойку бюро и уткнулся лбом в предплечье. Что-то рвало меня изнутри. Каждую секунду пребывания Альтаира в бюро, я сдерживался, чтобы не развернуться и не плюнуть ему в лицо, а потом ударить со всего размаха своей правой руки. Я знал, что мне мгновенно станет легче. Лишь одно тревожило меня: то, как смиренно и спокойно отреагировал на мои слова Альтаир. Я знал, он еще вернется. Поэтому старался успокоиться. В глубине души я понимал, у меня ничего не выйдет.
- Я разузнал про Талала, я готов выйти на задание, - оповестил меня Альтаир вечером.
- Что бы ты там ни узнал, я все равно считаю, что ты еще не готов к этому заданию, ученик. Твои техники слабы и бесполезны против Талала. Он – торговец смертью, ты скорее сгинешь там, - холод в моем взгляде сковывал даже меня, моя рука тряслась. Я хотел унизить его, наказывать, как ребенка, отыграться.
Но Альтаир в ответ усмехнулся:
- Волнуешься за меня, Малик?
В один момент лед в моих глазах превратился в пламя, я еле сдержал свою руку, чтобы не ударить его. Этот ублюдок ничуть не изменился.
- Я не могу оспаривать волю Аль-Муалима, - я отвернулся к стеллажам, чтобы достать перо. – Никто не придет к тебе на выручку, ученик. Постарайся не опозориться, как всегда.
Я положил перо на стойку.
- Делай, что хочешь, на дело идешь завтра утром. Не проспи, ученик, - я снова отвернулся к полкам, стараясь не скрипеть зубами.
- Мира и покоя тебе, Малик. Я буду здесь, если понадоблюсь, - ответил Альтаир.
- Вряд ли у меня найдется работа для кого-то твоего уровня, - ответил я, с силой сжав книгу, которую снял с полки.
- Ну, вдруг ты захочешь побить меня во сне, - я услышал, что он снова усмехается.
Я только молча покинул комнату. Книга мне была не нужна, спать я еще не хотел, все мои бумаги остались у стойки. Но я не хотел быть рядом с Альтаиром. Я просто оставил книгу на столе и лег на свою кровать. Гнев внутри скручивал меня в тугой узел. Я даже не знал, на что злился, на кого злился: на него или на себя. Просто так я глушил несоизмеримую боль в своей душе.
На следующий день Альтаир вернулся с вестями о том, что Талал мертв. Я отчитал его за шум, поднятый в городе, и выпроводил к Аль-Муалиму.
Я не сомневался, что Альтаир справится, но мне было нестерпимо больно видеть его. Честно сказать, я не знал почему. У меня было время выяснить это до следующего прибытия Ла-Ахада в город.
4. Горечь
Многие говорили про Альтаира за моей спиной. Говорили, как он изменился после инцидента в храме Соломона. Честно говоря, мне нестерпимо хотелось знать подробности, но никто не заговаривал со мной о нем, а сам я не мог начать этот разговор, боясь, что и про меня пойдет молва. Хотя она и так идет. О том, как я плохо сплю ночью, как иногда сижу, просто пялясь в одну точку. Они говорят, что я тоже изменился. Да, черт возьми, я кардинально поменял свой образ жизни и не по своему желанию!
И еще мысли об Альтаире не отпускают меня. Последнее время я очень часто вспоминаю наше детство, когда я, Кадар и Альтаир только начинали учиться ремеслу. Я вспомнил, как мы ходили к озеру, а Ла-Ахад сидел на берегу, глядя, как мы плескаемся. Не многие знали, что Альтаир, гордость Аль-Муалима, золотой мальчик, боится воды. Он даже плавать не умеет. Знали только мы: я и Кадар. Теперь только я.
В этот день я не смог толком ничего заполнить в журнале, потому что вспоминал все больше и больше. Эти воспоминания были настолько счастливыми, что я все сильнее тосковал по брату. И начинал тосковать по Альтаиру тоже. Я пытался гнать от себя эти мысли, но один вопрос не отпускал меня. Почему все случилось именно так?
Самое ужасное, что когда я представлял, что в храме Соломона погиб не Кадар, а Альтаир, то мне становилось особенно горько.
Возможно, потому что я смирился с потерей брата. Но с потерей Альтаира я смириться не мог. Наверное, потому, что где-то в глубине души я верил, что Альтаир еще не потерян. Ла-Ахад действительно вел себя не так, как я от него ожидал. Он подчинился, смирился, начал все заново, постоянно задает вопросы, рассуждает, будто вернулся в прошлое лет на десять назад.
И от осознания, что возможно Альтаир действительно изменился, мне становилось еще более горько за свои слова и отношение к нему.
Однако простить его я все еще был не готов. Здесь нужно время и причина. Как я пытался научиться делать все только правой рукой, так же я пытался привыкнуть к этим странным чувствам к Альтаиру. Я был зол на него, но теперь уже не желал его смерти, не считал его своим врагом и абсолютным предателем.
Моя злоба вспыхнула, как костер, и потухла так быстро. От нее остался только пепел горечи.
5. Боль
Все же, я лучше относился к Альтаиру, когда его не было рядом. Стоило ему вернуться, и я снова обозлился. В этот раз Ла-Ахад был в Иерусалиме проездом, его попросили забрать важные бумаги. Мальчик на побегушках. Ученик.
Он сидел и пялился на меня все время, пока я собирал тубус. Меня это раздражало. В один из моментов я поймал взгляд Альтаира. В нем было что-то такое, что заставило меня одновременно встревожиться и разозлиться.
- Как скоро ты закончишь? – спросил он.
- Когда нужно, тогда и закончу, - огрызнулся я в ответ.
- Малик, я понимаю, ты злишься, но… - начал Альтаир.
- Да ни черта ты не понимаешь! – крикнул я.
Остатки моей злобы, как тлеющие угли, разгорались снова и желали выплеснуть свой жар здесь и сейчас. Понимает он… Ничего он не понимает! Глупый Альтаир, всегда был наивным, как ребенок. Он абсолютно не понимает, что пора бы вырасти и выбраться из-под крыла Аль-Муалима.
- Думаешь, что все как обычно будет просто и легко? – я вышел из-за стойки и подошел к нему. – Что тебе все достанется на золотом блюде? Ты лишил меня руки, лишил меня брата, я теперь должен гнить в этой чертовой дыре! Думаешь, ты понимаешь, каково это? Ты глубоко заблуждаешься, Альтаир! Ничего ты не понимаешь, как и всегда. Ты – слепец, и тебе пора повзрослеть!
- Малик, может я и не понимаю, но я хотел бы понять… - начал было Ла-Ахад.
В тот момент я не сдержался, я резко ударил его своей единственной рукой со всей силы, какая у меня только осталась. Альтаир охнул и от удара отступил к стене, вжимаясь в нее спиной. Я рассек ему скулу и содрал себе костяшки. Ла-Ахад тяжело дышал, закрывая место удара, а потом посмотрел на меня. На секунду мне показалось, что я увидел в его глазах отражение своей боли.
- Больно? – спросил я, все еще сжимая кулак. – Мне было в тысячу раз больнее.
Я подошел к стойке, засунул в тубус последний документ и бросил Альтаиру. Тот поймал тубус и медленно закрепил на себе.
- А теперь не мешай мне работать, - я вернулся за стойку, сделав вид, что занят.
- Мира и покоя тебе, Малик. Я постараюсь понять, - сказал Ла-Ахад.
И прежде, чем я бы успел что-то ответить, исчез в проеме на крыше. Я тяжело вздохнул. Мне казалось, что если я ударю его, станет легче. Но моя боль породила лишь новую боль.
6. Страх
Если раньше я думал об Альтаире достаточно часто, то после инцидента меня словно отпустило. Я стал спокойнее относиться к нему и тому, что случилось. Ла-Ахад действительно стал другим, он не злится на меня за то, что я говорю ему и делаю, он правда пытается учиться, он осознает свою вину. Однако он даже не попросил у меня прощения. Может, он и изменился, но не до конца. Он все еще иногда ведет себя как ребенок. Однако некоторые его черты характера всегда давали Альтаиру преимущество перед другими. Он обладал несравненным чутьем, но все же иногда был чересчур самоуверенным. Только вот Ла-Ахад, оступившись, всегда анализировал свое падение, старался больше такого не повторять. Я думал, что гордыня давно убила в нем эту черту, и был счастлив ошибиться.
Когда мне казалось, что злость и тревога покинули меня, ко мне пришли сны. Сны, в которых Альтаир умирал раз за разом. Он тонул, падал с крыши, сгорал заживо, его убивали стражники, топтали лошади, свои вонзали нож в спину, подвешивали за шею. И в каждом сне я был рядом, в каждом сне я не успевал помочь, в каждом сне я слышал, как он кричит мое имя.
Я чувствовал страх постоянно. Мне казалось, что эти сны словно пытаются меня предупредить. За последние дни я скурил весь свой гашиш, чтобы унять тревогу. Однако я не мог работать в таком состоянии, когда мой мозг был одурманен. Камаль пенял мне на это и отказался принести еще наркотика. Он спрашивал, что со мной случилось, но я отмахивался. Это не стоило знать другим.
Несмотря на то, что я не мог простить Альтаира, я все равно начал переживать, словно чувствуя угрозу. Я уповал, что он не занят лишними размышлениями во время работы, это всегда его отвлекало.
Возможно, именно так и беспокоятся за семью, когда обида еще не утихла, но ты все равно переживаешь. У меня больше не было Кадара, у меня остался только Альтаир, которого я сам гнал от себя. Может быть, именно это я видел в своих снах. Как я прогоняю Ла-Ахада от себя, и чем ему это окупается. Получается, что я нужен Альтаиру. Это даже заставило меня рассмеяться. Он никогда не говорил, что кто-то ему нужен, он был вполне самостоятельным. Точнее, пытался таким быть, потому что нам с Кадаром все равно частенько приходилось его выручать.
В последнем из моих снов, я вытащил полумертвого Альтаира из воды. Мне удалось спасти его. В момент, когда он откашлялся и открыл глаза, удивленно и радостно взглянув на меня, сон оборвался.
Потом сны ушли, но страх все равно остался.
7. Смятение
Вскоре прибыл новый голубь, оповещающий о прибытии Альтаира. В этот раз я даже немного ждал его, но не выдал этого, когда на крыше послышался шум и ассассин спустился вниз.
- Мира и покоя тебе, Малик. Моя новая цель Мадж-Аддин.
- Мира и покоя, Альтаир, - ответил я. – Аль-Муалим оповестил меня. Мадж-Аддин очень влиятельный человек…
Я рассказал ему все, что знал и посоветовал, где лучше искать информацию. Ла-Ахад внимательно меня выслушал, кивнув.
- Спасибо, Малик. Я устал после дороги. Можно отдохнуть здесь недолго? – спросил он.
Я заметил, что ушиб на его скуле еще не зажил.
- Как пожелаешь, - ответил я.
Я старательно пытался смотреть в книгу, где отмечал прибытие Альтаира. Я чувствовал, что Ла-Ахад замешкался, словно ожидая чего-то. По-моему, он явно был ошеломлен тем, что я не нападаю на него по любому поводу, не сыплю оскорблениями.
- Благодарю, - все же сказал Альтаир и удалился в соседнюю комнату.
Мне вдруг показалось, что благодарил он меня совсем не за разрешение.
Спустя минуту со стороны ассассина донесся запах гашиша. Я снова вспомнил, что Камаль до сих пор не принес мне нового мешочка. Сначала я просто хотел подойти и попросить, но ноги словно прилипли к полу. Я все еще считал, что не готов дружески себя вести с Альтаиром. Меня все еще иногда тянуло уколоть его, унизить, хотя я видел, что Ла-Ахад достойно искупает свою вину. Возможно, меня гложет то, что он все еще не извинился.
Я так и не подошел к нему, Альтаир ушел, а я пытался понять, почему меня все еще тянет сорвать на нем злость, которая уже утихла. Может быть меня просто… тянет к нему? Эта мысль привела меня в смятение. Почему тянет? Я не желал вернуть наши прежние отношения, это было невозможно и неразумно. Нельзя хвататься за прошлое, нужно оставить его и оставить в нем все ошибки. Тогда, возможно, меня тянет начать новую дружбу с ним? Нет, я уже сказал, что еще не готов принять его как друга. Тогда каких же отношений я хочу? И почему каждый раз Альтаир так тоскливо смотрит на меня из-под капюшона? Мысли путались, я снова нервничал, а у меня все еще не было гашиша. Шайтан вас раздери!
Альтаир вернулся к вечеру с отчетом.
- Я нападу на Мадж-Аддина во время казни, - закончил он.
- Среди пленников наш брат, постарайся, чтобы его не убили, об остальном мои люди позаботятся. Казнь завтра в полдень, так что выспись, - говорил я.
В это же время я пытался разобрать, что же кроется в этом странном выражении лица Ла-Ахада. Однако ничего понять мне так и не удалось, капюшон хорошо скрывал тайны хозяина.
- В таком случае, я пойду отдохну - кивнул ассассин.
Я все-таки окликнул его в проеме.
- Альтаир, - он обернулся на мой зов, все лицо его выдавало ожидание чего-то важного. – Не одолжишь мне немного гашиша? Камаль все еще не принес мне новый мешочек.
- Да, нет проблем, - кивнул он.
На секунду на его лице будто бы мелькнуло разочарование. Чего он ждет от меня? Я ему ничего не должен, в конце концов! Это даже немного меня разозлило. Но когда я вышел с Альтаиром в соседнюю комнату и раскурил гашиш, все лишние эмоции меня покинули. Мне было все равно, что Альтаир рядом, что я практически не ел сегодня. Я был одурманен, а в душе вдруг воцарилось небывалое спокойствие.
Я даже не видел, как Ла-Ахад смотрит на меня. Лишь на секунду я обернулся на него и увидел в его глазах… беспокойство.
- Малик, ты побледнел, - констатировал он. – Тебе лучше отдохнуть.
Я почувствовал, как он аккуратно взял меня за предплечье. Я хотел отстраниться, но мои ноги подкосились, и я едва не упал, схватившись за одежды Альтаира.
- Шайтан тебя раздери, Малик! – выругался он. – Нельзя себя так доводить!
Я давно не видел его карих глаз так близко. Мой разум был расслаблен, как и тело. Я вдруг понял, что больше не чувствую злости. Ненависть во мне отступила. И я был… счастлив.
Силы покинули меня, я уткнулся в плечо Ла-Ахада и отключился.
Очнулся я рано утром в своей кровати с ноющим желудком и тяжелой головой. Потом я вспомнил, чем окончился вчерашний вечер, и меня поглотило чувство… смущения. Что я себе позволяю?! Это же просто…
Я глубоко вздохнул, понимая, что сначала лучше плотно поесть и дожидаться Альтаира с задания.
Ла-Ахад вернулся после полудня с окровавленным пером. Я сделал запись в книге, но Альтаир почему-то замешкался.
- Береги себя, Малик. Я бы не хотел в следующий раз обнаружить на твоем месте Камаля, потому что ты довел себя до могилы. Мира и покоя.
И после он ушел, оставив меня в полном смятении от медленного осознания правды.
8. Осознание
Последнюю неделю я провел в работе. Камаль постоянно злился и говорил, что не желает быть моей нянькой, когда я снова забывал поесть или засыпал над столом. Мне нужно было отвлечься. Я не хотел думать об Альтаире. Я вообще не хотел больше ни о чем думать, кроме этих бумажек и книг. Потому что о чем бы я ни начал размышлять, все сводилось к Ла-Ахаду.
Я не хотел о нем думать, потому что медленно понимал, во что вылились ненависть и беспокойство. И честно сказать, я был напуган. Страх же во мне привычно выливался в раздражение и боль. Чтобы как-то их сдержать, я работал без перерывов.
Однако в какой-то момент моему судорожному побегу от себя и своих мыслей должен был настать конец. Я просто сделал всю работу и текучку в бюро, какую только мог. Даже рассортировал архивы, чем никто лет пять не занимался. Конечно, я мог бы взять работу своих подчиненных, но это было уже чересчур.
- Камаль, у нас не осталось никакой работы? – поинтересовался я, заметив, как он собирает корзину.
- Если тебе совсем нечем заняться, Малик, отдохнул бы лучше, - пробурчал старик.
Мне нечего было на это возразить. Хоть я и был главой бюро, я не хотел спорить со старым ворчливым Камалем.
- Куда ты собираешься? – спросил я.
- На рынок, нужно купить что-нибудь на ужин, - он забросил корзину на плечо. – И даже не думай, что я отдам эту обязанность тебе, Малик.
- Я просто хотел бы помочь, - немного разозлился я.
- Помоги себе. Сходи к озеру. В бюро жуткая духота уже третий день, от тебя воняет, как от немытого осла, - Камаль, даже не оборачиваясь на меня, ушел к выходу. Я придирчиво понюхал свои одежды и решил, что старик прав.
За стенами Иерусалима было небольшое озеро, где в жару плескалась детвора. Я бывал у него последний раз около года назад. Тогда мы с Альтаиром приметили отличное место, где можно было безопасно расположиться, без опасения быть обнаруженным. Пробираясь через прибрежные заросли, я ругнулся. Альтаир был всюду, он занимал большую часть моей жизни, и избавиться от мыслей о нем было практически невозможно.
Я добрался до места, разделся и погрузился в прохладную воду. Так хорошо я себя давно не чувствовал. Мне хотелось поплавать, но с одной рукой у меня пока плохо получалось, поэтому я просто омывал свое уставшее тело и все-таки рискнул приблизиться к теме, которой избегал эту неделю.
После того, что случилось в храме Соломона, все мое дружеское отношение к Альтаиру сгорело в пламени ненависти и злобы. Как оказалось, я лишь спалил стену, за которой пряталось нечто, о чем я даже не подозревал.
Когда мой гнев прогорел, я обнаружил, что в моей душе остались теплые чувства к моему старому другу. Не такие, какие обычно я привык ощущать. Я начал замечать то, чего раньше никогда не видел. Полный тоски взгляд Ла-Ахада, как он перебирает пальцы, когда волнуется, начал вспоминать его прикосновения ко мне. Они были совсем не такими, какими я их видел раньше. И только когда я сам начал ощущать это глубинное чувство, которое, возможно, сам Альтаир взрастил во мне, без моего ведома, то начал понимать, что он, скорее всего, чувствует то же самое, что и я сейчас. Только уже очень давно.
Я омывал лицо и голову водой, чтобы мысли не застаивались и не крутились на одном месте. Чтобы наконец-то я дошел до правды. И в итоге я понял, в чем дело. Понял, почему Альтаир был рядом все это время, почему он так смотрит на меня. И почему я сам был ошарашен тем, что со мной происходит.
Альтаир ибн Ла-Ахад был влюблен в меня. И сам того не осознавая, я тоже полюбил его. Совсем не как брата или друга. Поэтому моя ненависть так быстро утихла. Только вот теперь встал вопрос, что со всем этим делать. А главное, как мне теперь встречать Альтаира в следующий раз.
Я закончил омовение, оделся и направился в Иерусалим. Я чувствовал, что скоро снова получу голубя, потому что начали поговаривать, что Робер де Сабле вскоре появится в городе.
9. Принятие
Я не ошибся, голубь прилетел буквально на следующий день. Я судорожно мял письмо в руке. Заняться особо было нечем, так что я вытащил припасенное вино.
В Иерусалим наконец-то пришла прохлада, и в бюро уже не было духоты, сводящей меня с ума. Это помогло мне успокоиться и привести мысли в порядок. Поэтому я просто ждал.
Альтаир прибыл во второй половине дня, когда я, от нечего делать, заполнял пустую страницу журнала, вписывая всех прибывших ассассинов за прошлую неделю.
- Мира и покоя тебе, Малик. Рад видеть, что тебе уже лучше, - поздоровался Ла-Ахад.
- Мира и покоя, Альтаир, - ответил я, отрываясь от бумаг. – Я слышал, что тебе вернули ранг, поздравляю.
- Спасибо, - я заметил, что настроение ассассина улучшилось.
Это стало только очередным подтверждением.
- Говорят Робер де Сабле в городе. Это правда? – спросил он.
- Да, мои разведчики доложили, что он прибыл сегодня утром, - подтвердил я, пристально рассматривая Альтаира.
- Но почему он здесь? – нахмурился ассассин.
- Это тебе предстоит выяснить. Говорят на юге, в простом районе, видели тамплиеров, отправляйся за информацией туда. Пара моих людей уже рыщут, кое-что узнаешь от них, - рассказал я.
Мне хотелось максимально помочь ему в таком непростом задании, но мои разведчики пока еще ничего не докладывали.
- Хорошо, я попробую разузнать, - кивнул Ла-Ахад. – В этот раз я не оплошаю, Малик. Обещаю тебе.
- Я верю тебе, Альтаир. Сделай все, что нужно. Я буду ждать тебя здесь, - мои губы тронула улыбка.
Это вызвало ответную улыбку Альтаира. Он кивнул мне и отправился за информацией. Я проводил его взглядом и вернулся к работе, почему-то открыто улыбаясь.
Альтаир вернулся, когда уже стемнело, а я уже закончил с журналом.
- Робер де Сабле прибыл на похороны Мадж-Аддина. Я знал, что они были в сговоре. Тамплиеры хотят проводить его в последний путь, - рассказал Ла-Ахад. – Похороны состоятся завтра утром. Там я нанесу удар.
- Хорошо, - кивнул я, доставая перо. – Можешь отдохнуть и экипироваться здесь, это серьезное задание.
Он принял перо и вдруг посмотрел мне прямо в глаза.
- Малик, я понимаю, что, возможно, уже слишком поздно, но я хотел бы попросить прощения за то, что случилось, - неожиданно начал он, перебирая пальцами. - За смерть Кадара и за твою руку.
Честно сказать, я был застигнут врасплох этим извинением. Я смотрел ему прямо в глаза и понимал, что должен сказать.
- Я не могу принять твоих извинений, Альтаир.
- Но… - начал он.
- Ты уже не тот человек, с которым я был в храме Соломона. Ты изменился. И мне абсолютно не за что тебя прощать, - закончил я.
Я видел, как в глазах Ла-Ахада засветились благодарность и облегчение.
- Спасибо тебе, Малик, - абсолютно искренне поблагодарил меня он.
Я только кивнул, немного улыбнувшись. Он хотел уйти в другую комнату, оставив меня вне несколько натянутой атмосферы между нами, но вдруг обернулся и спросил:
- Не мог бы теперь ты поделиться гашишем?
- Да, - кивнул я, доставая мешочек и выходя из-за стойки. – Я бы сам не против выкурить немного.
- Камаль не будет тебя ругать? – усмехнулся Ла-Ахад.
- К Камалю приехала сестра, он взял отгул, - невозмутимо отметил я. Только после этих слов я вдруг осознал, что в бюро только мы вдвоем.
Мы вышли под решетку обвитую плющом и закурили. Я сел на подушки, и Альтаир последовал моему примеру. Сначала мы просто молчали, слушая, как уходит в ночной покой город Иерусалим. Стихали разговоры и уличный шум, небо все сильнее темнело. Вокруг нас разливалась ночная прохлада, одурманивая ничуть не хуже гашиша. Я сам не заметил, как откинулся на Альтаира.
- Малик… - тихо окликнул он меня. – Я не знаю, как пройдет завтрашнее задание. Я гонялся за Робером так долго… но что-то гложет меня. Словно что-то не так.
- О чем ты? – поинтересовался я.
- Все эти люди, которых я убивал. Достойны ли они смерти? – продолжал он. – Я думаю об этом постоянно, и это не дает мне покоя. Все, что они говорят перед смертью… они действительно верят в то, что поступают правильно, что строят светлое будущее.
- Тебе следует слушать Аль-Муалима, - сказал я. – Он не зря дает тебе эти задания.
- Возможно, но меня все равно разрывают сомнения… - начал было Ла-Ахад.
- Успокойся, Альтаир, - прервал его я. – Ты всегда слишком много думаешь, это тебя отвлекает. Ты должен отдохнуть.
Он повернулся и посмотрел на меня. Я был расслаблен, и мне казалось, словно я чувствую его взгляд физически.
- Мне не хватало этих разговоров, Малик, - краем глаз я заметил, что он слегка улыбнулся.
Я докурил, привстал и обернулся на него. Ла-Ахад встретился со мной взглядом. Да, я слишком хорошо знал его. Он не скрывал свои чувства слишком тщательно, привыкнув, что я их не замечаю. Но теперь я видел все слишком ясно. И я все понял. Не надо бегать, не надо скрываться. Каждый день ассассина может быть последним.
И я просто сделал это. Я потянулся к Альтаиру и поцеловал его.
10. Доверие
Я дожидался Альтаира с задания. Непонятное чувство тревоги терзало меня. Сегодня я практически не спал.
Ла-Ахад с радостным удивлением принял мой вчерашний поцелуй, почти не веря в случившееся.
- Тебе следует отдохнуть, - сказал тогда я и покинул его.
Я задремал ближе к утру, а когда проснулся, Альтаира уже не было в бюро. Поэтому я занялся своими делами.
Ла-Ахад вернулся ближе к полудню, запыхавшись и явно волнуясь.
- Это был не Робер! Им притворялась девушка, Мария, чтобы отвлечь мое внимание. Она рассказала мне, что де Сабле сейчас в Арсуфе, хочет заключить союз крестоносцев и сарацинов против ассассинов. Я должен ехать туда как можно скорее! – взволнованно рассказывал он.
- Успокойся, Альтаир! Ты должен сначала поехать к Аль-Муалиму и обсудить это с ним, прежде, чем действовать, - ответил на это я.
- Нет, я уже не доверяю Аль-Муалиму. Я должен нагнать Робера, пока он не воплотил задуманное, - ассассин уже отдышался и стал говорить ровнее.
- О чем ты говоришь? – возмутился я. – Как он вообще думает объединить Ричарда и Салах ад-Дина против нас?
- Я уже сам дал им повод: поубивал много важных людей с обеих сторон. Малик, поверь мне, тут что-то не так. Аль-Муалим от нас что-то скрывает. Поезжай в Масиаф, а я займусь Робером, так мы сэкономим время, - торопливо говорил он.
- Ты сошел с ума! Я не могу оставить бюро, это может пойти во вред братству. Я не могу идти против Кредо, Альтаир! – я был на взводе.
Что он несет?! Аль-Муалим – предатель?!
- Ты прикрываешься Кредо, как щитом! – крикнул он мне в ответ. – Нельзя терять времени! Малик, прошу тебя, поверь мне. Пожалуйста.
Я смотрел ему в глаза, поджав губы. Я разрывался между Кредо, и тем, что сказал мне Альтаир.
- Я думал, что ты доверяешь мне, когда поцеловал вчера, - вдруг нахмурился Ла-Ахад. – Поступай, как сочтешь нужным.
Он развернулся и выбежал из бюро, оставив меня пораженным. Сердце стучало даже в висках, я должен был принять решение. Все, что он мне рассказывал о своих жертвах, а теперь вот это…
- Шайтан тебя раздери, Альтаир! – выругался я, а потом просто выбежал из бюро, намереваясь все разузнать.
Я направился туда, где могли быть ответы – в храм Соломона. Там меня ждали порушенные стены и крысы. Я ходил среди обломков, словно зная, что тут должно быть что-то. Вдруг под камнем я заметил то, что даст мне ответы. Дневник Робера де Сабле.
Записи поразили меня. Аль-Муалим действительно был десятым тамплиером. Он был предателем, как и говорил Альтаир. Я со всех ног побежал обратно к бюро, чтобы собрать своих людей. Если все, что я прочел, верно, то Альтаиру понадобится моя помощь.
Мне было непросто довериться Ла-Ахаду после всего, но в этот раз он оправдал мое доверие сполна. Пора бы и мне оправдать его доверие.
11. Благодарность
Увиденное нами в Масиафе поразило нас до глубины души. Все жители были подчинены Яблоком. Наши братья нападали на нас, и нам ничего не оставалось, как нападать в ответ. После я заметил прибывшего из Арсуфа Альтаира, который отбивался от десятерых разом. Когда я послал ему помощь, то Ла-Ахад заметил меня на склоне холма. Я заметил, что он счастлив меня видеть.
- Малик, я рад, что ты поступил верно, - улыбнулся он мне.
- Моя рука все еще может держать меч, а люди все еще верны мне, - ответил я ему. – Я узнал правду из дневника Робера. Как твоя миссия?
- Де Сабле мертв. Я иду разобраться с Аль-Муалимом, - сказал он, подходя ко мне. – Но тут очень много наших подчиненных воле артефакта.
- Мы задержим их, пока ты будешь сражаться с Аль-Муалимом. Не бойся, я обеспечу тебе прикрытие, - ответил я.
- Не убивай без надобности, Малик. Они действуют не по своей воле, - попросил меня Ла-Ахад.
- Хорошо. Разберись с ним как можно скорее.
Он кивнул и побежал к центру цитадели ассассинов. Я не сомневался в Альтаире, я верил в его победу.
Мы сдерживали ассассинов как только могли, понемногу отступая к цитадели. Честно говоря, я давно уже не чувствовал этого жгучего вкуса битвы и очень скучал по нему. Я отбивался одной рукой, рассчитывая свои силы, ожидая, что в любую секунду с наших братьев спадет безумие.
В момент, когда наши силы были на исходе, ассассины просто бросили клинки и упали без сознания. Это оповестило о победе Альтаира. Я со всех ног бросился в цитадель, а потом в сад. Там я обнаружил нечто, от чего чуть сам не помутился рассудком.
Ла-Ахад стоял около тела Аль-Муалима, а над ним висел огромный полупрозрачный шар с какими-то отметками.
- Что это? – спросил я у Альтаира.
- Это… карта? – предположил он. – Это наш мир. Он… круглый?
- Карта чего? – не понимал я.
- Не знаю, но чего-то очень важного и не менее опасного, чем этот артефакт, - ответил Ла-Ахад.
Вдруг шар исчез, словно свернувшись в Яблоко. Альтаир аккуратно поднял его.
- В любом случае, все кончено. Аль-Муалим мертв, тамплиеры тоже, артефакт в безопасности, - сказал он.
- Не заблуждайся, Альтаир, - покачал головой я. – Ничего еще не кончено. Это только начало. Нам нужно беречь это Яблоко как можно более тщательно.
Он посмотрел на меня, сжимая в руке артефакт.
- Малик, я хотел бы… - начал он.
- Давай не сейчас, - прервал я его. – Нам нужно навести порядок в Масиафе.
- Это твое новое развлечение, затыкать меня на полуслове? – усмехнулся Ла-Ахад.
Я рассмеялся.
- Позже, Альтаир, - повторил я. – Обещаю, я не буду тебя прерывать.
Он улыбнулся и ничего не ответил.
С шумихой в городе мы управились только к вечеру, потому что вечерняя прохлада остудила головы. У нас было полно раненых, поэтому в дворике цитадели утроили небольшую лечебницу. Мертвых мы с почетом похоронили. Даже предателя. Когда начало темнеть, я нашел Альтаира в бывшей библиотеке Аль-Муалима, где он убирал Яблоко на подставку. В моей голове сразу всплыли воспоминания, как я, раненый, несся на лошади из храма Соломона с этой штукой в руке. Я тогда не смог оторваться от погони Робера, и тамплиеры едва не взяли Масиаф.
Но все это было в прошлом. Теперь Альтаир возглавит братство. Это еще не было решено, но не только я, все это прекрасно понимали. Если бы не Ла-Ахад, мы все давно стали бы марионетками или мертвецами.
Наконец он заметил меня и поставил Яблоко на полку.
- Вроде бы все утихомирилось, но я выставил на всякий случай усиленную охрану на ворота, если пожалуют незваные гости, - сказал я.
Альтаир молча подошел ко мне и поцеловал, заставив опереться на стол. Я позволял, я сам стер все границы, сам открыл дорогу. Я не жалел об этом. Ла-Ахад, почувствовав волю, сильнее прижал меня к столу, проникая языком мне в рот. Одной рукой он поддерживал меня за спину, а второй оглаживал обрубок моей руки, спускаясь к талии.
Я вдруг отстранился и посмотрел ему в глаза.
- Что ты делаешь? Это место отовсюду видно… - начал было я.
- Ты сам сказал, что отослал всех на ворота, а я отправил всех в город на патрули, в цитадели никого нет. И ты обещал не прерывать меня, - в конце он улыбнулся и снова поцеловал меня.
Я не стал протестовать, давая ему больше свободы действий.
Он уложил меня на стол, раздевая, нависая сверху. Я знал, что сейчас было не подходящее время, но я размышлял и радовался. Он целовал мою шею и обнаженную грудь, а я думал, что повернись что-то хоть немного иначе, все было бы совсем по-другому. Он раздвинул мне ноги, а я разглядывал его лицо и думал, как мог быть таким слепцом. Иногда истина лежит у нас в ладонях, а мы упорно выискиваем ее вдали. Однако после того, как он шепнул мне: «Потерпи», - я больше не мог думать.
Я засадил себе в спину несколько заноз, выгибаясь на жестком столе Аль-Муалима, но я не жалел ни о чем. Я желал прочувствовать это всем телом, всей кожей. Прочувствовать Альтаира. Ведь меня окружало столько всего, а я не замечал этого. Я жмурился до боли в глазах, хватался рукой за шею Альтаира, пытался расположиться удобнее. Лишь единожды я поймал его взгляд, прямо перед тем, как все закончилось. Взгляд полный любви и благодарности. Я не понял лишь одного: это были его чувства или отражение моих в его зрачках?
Я отпустил прошлое. Не хотел ничего менять. Дальше ассассинов ждало много испытаний, много битв. Многое должно будет измениться. Но я верил, что мы выдержим, благодаря Альтаиру.
Я был благодарен ему даже за ту боль, которую он мне причинил, ведь иногда, чтобы прозреть, нужно обжечься.
Я отпустил прошлое. Я простил его. И я теперь с ним. До конца.
@темы: плэйлист, подарки от писца, Assassin's Creed, писульки
-
-
18.06.2012 в 17:13-
-
25.06.2012 в 14:31-
-
25.06.2012 в 16:00-
-
25.06.2012 в 20:06Это просто здорово *_*
Я теперь точно должна нарисовать что-нибудь с Маликом и Альтаиром
-
-
25.06.2012 в 20:20спасибо большое, я много ночей на это убил)
ооооо, хочухочухочу
есть еще вот такая утренняя зарисовка тоже Альтаир/Малик
-
-
22.04.2015 в 00:29-
-
27.07.2015 в 09:37-
-
28.07.2015 в 01:53Госпожа Мизулина, вы таки поиграли в ассассинов я смотрю
автор гей блин
ну это вы в самую точку попали, ага