Хеталичество

[[Мастер добрых дел]]

кхм, ну раз уж я заболел другим фандомом, то решил вот выставить несколько коропулечек по этой теме)) вдруг и хетальянцы подтянутся, нэ?))

Россия/Германия "Без слов"

За окном лил дождь. Германия почему-то долгое время считал, что в России дождей не бывает, а только снег-снег-снег без конца, метели, морозы... Зима, в общем. Но было оказывается и лето, и осень, и весна. Вообще было несколько странно находиться в гостях, когда хозяина нет дома, но Людвиг ждал Брагинского. Сидел в небольшой комнатке в кресле, перелистывал страницы в сборнике Пушкина. Не так давно он начал учить русский, чтобы попробовать понять человека которого... ждал. Тот все же вернулся, немного лохматый, мокрый, улыбающийся. Попросил прощения за то, что пришлось ждать, размотал мокрый шарф, сбросил влажное пальто и подошел к креслу где, расположился Людвиг. Тот спешно заверил Россию, что все в порядке.
- Я рад, - улыбнулся Иван. Без этого пальто и шарфа Брагинский казался чуть более открытым, даже немного уязвимым. Тот сел напротив и выудил откуда-то из-под столика бутылку водки. Почему у России повсюду были попрятаны бутылки с горячительным, Германия долго не мог понять. Вроде бы никто его в этом не ограничивал, но после он понял, что это для того, чтобы всегда было под рукой.
- А рюмки... - начал было Людвиг.
- Неохота на кухню идти, - вздохнул Иван. - Так попьем.
Пить из горла водку, словно пиво или там минералку, это что-то с чем-то. Если не рассчитать, то можно глотнуть слишком много и тогда на глазах даже слезы выступают. Рядом с немецким пивом, русская водка казалась Людвигу коктейлем Молотова. Но привык со временем. Потому что Иван научил его пить водку по-другому. Вот и сейчас он отпил немного, потом перегнулся через стол и поцеловал Германию. Поцелуй с водкой не с чем было даже сравнить. Обжигающая горечь, которую не разорвать. Тоненькие струйки, смешанные со слюной бегут по подбородку, но ты все равно продолжаешь целовать. Это все действовало очень возбуждающе. Словно жидкого пламени выпить. Брагинский отдал Германии половину того, что держал во рту и отстранился, вызвав недовольство Людвига.
- Мне в душ надо, я мокрый, - пояснил Иван. Он хотел уйти, но ему не дала сильная рука Германии, поднявшегося следом.
- Эгоист хренов, один туда собрался? - фыркнул он.
Брагинский только улыбнулся, сверкнув глазами. Ему явно это понравилось. Пока Людвиг шел вслед за Россией, он размышлял: Иван никогда не требовал от него каких-либо слов. Ему важнее было дело. Он не вгонял Германию в краску, выспрашивая у него, что тот о нем думает. И этим он выгодно отличался от Италии. Казалось, Ивану вообще слов не нужно, он словно по глазам читал. "Меньше слов - больше дела" - Германии это понравилось. Потому что так было проще. Не говоря ни слова, зная, что они друг от друга ждут, раздеть партнера в ванной, затем стоять под душем, словно смывая с себя ограничения, целуясь под струями воды. У Брагинского на самом деле был целый набор улыбок, и одной из них он мог сказать, чего он хочет. Ивану не нужно много слов. Поэтому они редко доходили до кровати, сделав все в жесткой узкой ванной, чтобы потом нежиться на мягкой постели и заснуть под стук дождя. В русском языке очень много слов, а некоторые слова имеют по нескольку значений. И, несмотря на это, Россия вполне может все сказать молча. Одной улыбкой: "Я рад тебя видеть", одним взглядом: "Я хочу тебя", и одним легким поцелуем: "Я люблю тебя". Нет, Германия еще не скоро сможет понять Россию. А до конца, наверное, не поймет никогда.

«Гроза» Пруссия, Германия

- Черт, льет как из ведра, - выругался Гилберт. Весь плащ промок, но зато он спас все остальное. В шляпе не иначе плескалось целое озеро. Он подъехал к своему дому, слез с лошади, быстро привязав, и поспешил в тепло. На пороге его встретил слуга, который скептично посмотрел, как Пруссия перевернул свою шляпу и оставил на полу средних размеров лужу.
- Плохой день? - поинтересовался он, принимая мокрый плащ.
- Как всегда, - буркнул Байльшмидт. - А у вас тут как?
- Ваш брат... - начал слуга, вдруг запнувшись, но поймав взгляд Пруссии, продолжил: - Он не желает спать.
- Я сам разберусь, - ответил Гилберт. Дверь скрипнула и он увидел, что Людвиг сидит на кровати, обняв подушку и смотрит в окно. Когда за ним громыхнуло, он слегка сжался и зажмурился. Так забавно было смотреть, как он храбрится, а ноги только едва стали до пола доставать.
- Эй, мелкий, чего ты опять? - улыбнулся Пруссия, привлекая внимание к себе.
- Гром мешает мне уснуть, - ответил Людвиг. Ну да, не сознается ведь, что боится.
- Вот как... - Байльшмидт зашел в комнату и закрыл дверь. - А мы сегодня устроили небольшую стычку с Австрией. Не хотели в общем-то, но получилось так. Зато как я ему выдал на орехи, ты бы видел!...
Снова громыхнуло. Достаточно громко. Германия даже носом в подушку вжался.
- Побыть с тобой, мелкий? - спросил Гилберт.
- Не надо. Ты устал, иди отдохни лучше, - буркнул Людвиг. Вот упрямый, не сознается. Ну и черт с ним.
- Ну как хочешь, - Пруссия только повернулся, как снова громыхнуло, а Людвиг чуть ли не завопил:
- Гилберт!
Байльшмидт остановился.
- Я... я это... - начал Людвиг. - Не расскажешь, как ты там Австрии всыпал? Интересно очень!
- Да ладно, ничего особенного, - Пруссия держался, чтобы не улыбнуться. Братишка имел привычку умилять его. - Но я останусь, наверное...
- Зачем? - спросил Германия.
- Ну знаешь ли, - Пруссия деловито почесал макушку. - Не хотел тебе говорить, но я немного боюсь грозы, так что с тобой мне будет не так страшно...
- А я думал ты ничего не боишься, - удивился Людвиг. Однако снова громыхнуло. - Но если ты хочешь, оставайся конечно!
Пруссия улыбнулся и быстро скинул слегка влажные тряпки, оставшись в нижнем белье.
- Эй, ну двигайся давай, расселся тут. Вроде мелкий, а столько места занял, - усмехнулся Гилберт. Людвиг быстро потеснился, давая место брату. только он улегся, как мелькнула вспышка и снова послышался гром. Германия вцепился в Байльшмидта, хотя осознанно не хотел этого делать.
- Иди сюда, - Пруссия приобнял его, утыкая себе в грудь.
- Братик, ты грозы не бойся, - как-то неуверенно сказал Людвиг. - Она ведь не страшная совсем. Громкая просто... да?
- Наверное, - усмехнулся Пруссия. - Спасибо. Спи давай.
- Ага.
Временами Гилберт завидовал брату. Все-таки, когда он чего-то боялся, то вполне мог положиться на старшего. А вот самому Байльшмидту положиться было не на кого. И когда он в детстве сам сжимался в клубок от страха, давя слезы, когда за окном громыхало, то некому было вот так уткнуться в грудь, не с кем разделить страх. Поэтому он заставил себя не бояться. Хотя грозу продолжал не любить.
***
Людвиг чувствовал себя по-дурацки. Конечно, стоит тут и пялится на брата. А тот спит себе как ни в чем не бывало, посапывает, из приоткрытого рта течет струйка слюны, а рука закинута наверх. За окном шумел ливень, мелькали молнии, а следом и гром. Людвиг не мог понять, почему за столько лет не избавился от страха перед грозой.
- Гилберт... - окликнул он его. - Гилберт...
- А? - проснулся Пруссия. - Чего такое? Война? Враги? Россия?
- Да нет, - отвел глаза Людвиг. - Ну это... знаешь...
- Говори уже, чего разбудил-то, - протер глаза Байльшмидт. Снова прогремел гром. Германия сжался.
- Это... я подумал, что тебе страшно наверное в грозу... - подбирал слова он.
- Мне? - не понимал Пруссия. Спросонья до него туго доходило. Но дошло. - А-а-а... ты об этом... ну, ложись, раз пришел.
"Вымахал за столько-то лет, братишка. И мелким-то теперь не назовешь, ага," - фыркнул Гилберт. Но старшим братом-то он все равно для Людвига навсегда останется. Пусть так и не научился бороться со своим страхом, пусть выдумывает такие бесполезные оправдания, но... снова гром. И снова вцепился рукой в майку.
"И как он вообще у меня такой вырос?" - удивился Пруссия, притягивая брата ближе. После очередного грома Бальшмидт понял, что сам слегка вздрогнул. Что ж, некоторые страхи остаются с нами навсегда, но это совершенно неважно, если есть с кем этот страх разделить.

"И все-таки паста у него не так уж и плохо получается..." Германия, Пруссия, Италия.

- Пруссия... Пруссия... - кто-то тряс Байльшмидта за плечо и тот разлепил глаза.
- Ммм... пф... чего такое? - он, наконец, "прозрел" и увидел Италию. Из-за чего и подскочил, заорав: - Какого хрена?! Что ты тут делаешь пастоед?!
- Ну... - тот задумался. - Я не помню, как тут оказался... мы с Дойцу играли в футбол, потом поели немного пиццы с пивом. Мне тогда еще пена нос щекотала. Потом я, кажется, уснул...
- Ради старого Фрица, замолчи! - воскликнул Гилберт. - Чего тебе от меня нужно?!
- Пруссия, где здесь туалет? - вдруг сжался и скуксился Варгас. - Мне очень надо!
- Почему надо меня будить?! Где Людвиг? Где этот солдафон шляется?! - продолжал негодовать Пруссия. Италия только сжался сильнее и захныкал. - Не реви только, эй! Туалет по коридору налево в самом конце. Беги давай пока не обоссался у меня тут!
Феличиано вылетел из комнаты, а разбуженный прусс наскоро оделся и спустился на кухню. Там же обнаружился Людвиг, который вытаскивал что-то из бумажного пакета. Видимо только что из магазина вернулся.
- А, Гилберт, - удивился Германия. - Ты уже встал?
- По воле твоего любимого пастоядного, - пробурчал Пруссия. - Чего ты купил?
- Я тут увидел, что есть нечего, а Италия не ест ничего кроме пасты и пиццы, так что я решил сделать пасту...
Тут сверху донеся какой-то вопль:
- А-а-а! Пруссия! Тут все залило! Что мне делать?! Вода не останавливается! - кричал Италия.
- Иди разбирайся с этим нечтом, я сам приготовлю, - оттолкнул Гилберт брата от стола.
- А ты умеешь? - удивился Германия.
- Пока тебя растил, уж всякому научился, - ответил прусс.
- Но ты меня только вюрстом и картошкой кормил...
- А-а-а! Вода горячая очень! Пруссия! - вопил Варгас.
- Ладно, я сейчас, - и Людвиг, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх. Потом послышалась его отчетливая ругань. Пруссия вздохнул. Ему хоть не надо разбираться с бардаком наверху. Его комната достаточно далеко, так что вряд ли зальет. Проще уж пасту приготовить, чем по кипятку скакать, да с сантехникой разбираться.
"Кажется, Антонио как-то показывал, как ее готовить..." - начал вспоминать Гилберт и поставил воду, повязывая розовый фартук Людвига.
***
- Уа-а-а, болит, Дойцу, - шмыгал Феличиано.
- Кто ж тебя просил так кран вырывать? - вздохнул Людвиг. - Ничего, ожоги через неделю сойдут, не дольше.
- Пасту ешьте давайте, чего зря я тут в фартуке скакал? - дернулся Гилберт. - Развели моду за столом болтать.
- Угу, - стушевался Германия. - Слушай, там такой фонтан был, я как успел, так перекрыл... там, в общем, до твоей комнаты добралось... кхм... ноутбук ты зря на полу оставил короче...
Байльшмидт сделал страшные глаза, отбросил вилку и побежал наверх. Через десять секунд оттуда донесся вопль отчаяния. А потом обещания убить некое пастоядное. Пастоядное в тот момент быстро схомячило гилбертовскую порцию. Людвиг посмотрел на Италию и улыбнулся, а потом съел еще пасты.
"И все-таки паста у него не так уж и плохо получается..." - подумал Германия. Брат наверняка очень расстроился...

"Куда пропал Людвиг?" (название вообще не очень соответствует содержанию. под конец ушла ваще куда-то не туда) Пруссия, Италия, Германия (Автор будет стараться привыкнуть к тому факту, что Гил именует брата "Запад". просто у меня эта привычка не закрепилась >.< )

Гилберт проснулся в районе обеда, как и всегда. Потянулся, глянул на погасший экран ноутбука на полу, захлопнул его и поднялся. Он прошлепал в ванную, наскоро умылся, натянул кое-какую одежду и заметил, что нигде не видно Германии.
"Спит еще? Не похоже на него", - он открыл дверь и увидел на кровати силуэт под одеялом.
- Эй, просыпайся! Чего это ты сегодня? - крикнул Байльшмидт. И только потом заметил, что силуэт подозрительно маленький. В следующую минуту спящий на кровати Людвига заерзал и из-под одеяла показалась макушка Италии. Венециано смерил Пруссию сонным взглядом и снова залез под одеяло.
Гилберт стоял в полном офигении.
- А... э... Какого хрена?! Ты чего тут забыл?! Где Людвиг?! Ты и его сожрал тоже?!
- Что? - Италия сел и протер глаза. - Дойцу? Но он ведь не похож на пасту, как я мог есть съесть? Дойцу скорее похож на сосиску...
- Ладно, помолчи, - отмахнулся Гилберт. - Где он?
- Не знаю... - пробормотал Италия.
- А вы что, спите вместе? - удивился Пруссия.
- Ну, Дойцу все время ругается, что я бегу к нему среди ночи, если мне снится что-нибудь плохое и я решил спать поближе.
"Кошмар какой-то, - вздохнул Байльшмидт. - Ладно, Людвиг уже не маленький, сам за себя постоять может. Только вот что мне с ним делать?"
- Гилберт... - тихо окликнул его Варгас. - Есть хочется...
Пруссия повернулся и увидел, что Италия стоит рядом... совершенно голый.
- Эй! После Фрациска меня конечно не удивишь, но лучше бы оделся! Где твое шмотье? - Пруссия огляделся. Синей формы в поле зрения не обнаружилось.
- Ой, не знаю, - пробормотал Венециано. - Пасты хочется...
- Ты совсем даун что ли? Италия! - рявкнул Гилберт.
- Ой-ой, не кричите Пруссия-сан! Я сдаюсь! - Италия поднял руки и затрясся.
- Да успокойся ты. Тебе надо одеться, - "Шмотки Людвига ему явно будут как мешок из-под картошки. Не свои же давать, - он перевел взгляд на трясущегося Варгаса. - С другой стороны не голышом же ему ходить". - Пошли, дам тебе форму.
- Ладно, - кивнул Венециано. "Может брат Дойцу не такой уж и страшный... кто правда страшный это Россия-сан" -думалось ему. Он с содроганием вспоминал, как гостил у него однажды...

- Ита-тян, хочешь ириску, - улыбнулся Иван, протягивая малышке конфету.
- Н-нет, спасибо. Может у вас есть па... - начал Италия, облаченный в платьице.
- Ита-тян, я сказал, ты ХОЧЕШЬ ириску. Бери, - вокруг Брагинского запылала зловещая аура, заставившая Италию побледнеть и взять ириску.
- Попробуй. Она вкусная, - улыбался Россия. Италия сунул конфету в рот. После первого укуса зубы слиплись так, что невозможно было и рта открыть. Иван это заметил и погладил маленького Италию по голове.
- Слово - серебро, а молчание - золото. А у меня живут только золотые детки, правда ведь, Латвия? - он обернулся куда-то. Сзади Брагинского раздался тихий писк. Невысокий блондин, который все время трясся, отчаянно закивал. - Люблю детишек. Они всегда такие милые. Главное, чтобы слушались. Правда, Польша?
- Угу...

- О чем задумался, пастоед? - окликнул его Гилберт. - Вот эта наверное подойдет.
Италия выплыл из жутких воспоминаний, поежился и начал одеваться. Форма была немного большая, так что пришлось сильнее затянуть пояс. На завтрак была картошка и пиво. Байльшмидт пробурчал что-то о братце, который, видимо, сожрал все сосиски и поспешил скрыться с места преступления.
За это утро Пруссия с Италией более-менее поладили. Однако потом Италия глянул на часы, воскликнул "Сиеста!" и завалился на диван. Гилберт почесал затылок, сгонял за ноутбуком и принялся болтать по аське с Испанией.
- Брат, прости, я задержался, - Людвиг вернулся часов в пять. - Италия тебе проблем не доставил?
- Не больше чем ты, выжрав мой драгоценный запас вюрста, - буркнул Пруссия. - Чтобы я больше таких сцен по утрам не наблюдал. Нянчиться с ним я не нанимался.
- Со мной тоже не нанимался, - буркнул Германия.
- Чего-чего? Еще скажи, что ты чем-то недоволен! - возмутился Гилберт.
- Не ори, проснется, - Германия знал, что Италию не разбудит даже вражеская армия, прошагавшая по улице. Или толпа голых французов, на пару с пьяными русскими.
- С меня ужин, - отозвался Германия, направляясь на кухню. Пруссия только усмехнулся ему вслед и снова уткнулся в экран.
***
- Нет, я сам дойду. Правда-правда, - уверил его Италия. - Я форму завтра принесу. Передай спасибо Пруссии-сану.
- Ладно. Если что просто позвони мне, - наставлял его Людвиг.
- Хорошо, Дойцу. Спокойной ночи.
- Да, надеюсь, - кивнул Германия и закрыл за Варгасом дверь. Гилберт спал в кресле, на его коленях расположился погасший ноутбук. Германия вздохнул, убрал компьютер и подхватил брата. Тот всегда спал крепко, хоть и беспокойно. Не проснулся даже, когда Германия уложил его в кровать и раздел. Во сне у Пруссии приоткрыт рот, так что с утра на подушке останется влажный след от слюны. Людвиг, следуя неведомому порыву, нагнулся к лицу брата и вдруг замер. Он хмурился во сне, его рука сжималась и разжималась, ища что-то. Людвиг знал, что брату снятся старые времена, когда его, Германии, на свете даже не было, а рука Гилберта нащупывает рукоять сабли. И поэтому он хмурится, не находя ее. Людвиг протягивает ему руку, и брат инстинктивно сжимает ее. Он перестает хмурится и засыпает спокойно. У Германии уже затекает спина, поэтому он быстро целует брата в лоб и высвобождает руку, выпрямляясь.
- Спокойной ночи, брат, - шепчет он. А потом идет к себе, надеясь, что не проснется сегодня среди ночи от вопля Италии. А еще надеялся, что ему сегодня не приснится война, заставив проснуться на рассвете и направиться бродить по улицам, пока тревога не выветрится. Что ж, надежда умирает последней верно? Наверное только беззаботному Варгасу по ночам снится паста или какие-нибудь глупости. Счастливчик.

"Просто кошмар" (Автор вообще больше ассоциирует Пруссию с тем самым бывшим Кенигсбергом, чем с Востоком, поэтому и пошло такое)

- Нет! - Гилберт резко садится на кровати, тяжело дыша. Он хватается за бок, где должна быть рана. Ее нет. Снова сон.
- Брат, все нормально? - даже Людвиг проснулся, а он в соседней комнате спит.
- Да... - выдыхает Пруссия. - На самом деле, нет...
- Это просто кошмар, - Германия садится рядом. - Спи.
- Да, - кивнул Гилберт. Он лег обратно, надеясь, что брат не уйдет сразу. Людвиг немного посидел и вдруг юркнул под одеяло рядом с Байльшмидтом. Тот не возражал.
***
Гилберт снова проснулся, тяжело дыша. Перед глазами была темнота, мелькали разноцветные точки. Ночные кошмары давно преследуют его.
- Что такое? - рядом кто-то завозился. - Это просто кошмар. Спи.
Гилберт повернулся, чтобы поблагодарить брата и встретился с пронзительным взглядом фиолетовых глаз. Ну да, Россия. Гилберт повернулся на бок, Иван перекинул через него, руку, прижимая к себе. Можно было закрыть глаза и представить что все как раньше, что Людвиг приходит после кошмара и спит с ним остаток ночи... но не выходило. В наши дни нет такого государства как Пруссия. Есть Калининград - подчиненный России. Так его теперь зовут. Гилберт плохо спал этой ночью. Он остался в этом кошмаре навсегда.

Россия/Германия "Один на один"
Тайминг: начало Второй Мировой

- Россия, здравствуй, я ждал тебя, - Людвиг поднимается из-за стола.
- Ты хотел поговорить, Германия? - улыбался Брагинский - Надеюсь твоего трусливого друга нет поблизости?
- Я об этом позаботился, чтобы мы могли поговорить один на один.
Они посмотрели друг другу в глаза. Оба сильные, несгибаемые. И никто не хотел отвести глаза первым.
- Как ты знаешь, идет война, я уже почти на твоих территориях, - продолжал Людвиг. - Я предлагаю тебе союзничество. Вместе мы можем после захватить Америку, страны Африки... весь мир.
Глаза России блеснули.
- Я отказываюсь, - говорит он.
- Объясни, - требует Германия.
- Я сам захвачу мир. Один. И не сейчас. Я не хочу его делить с тобой, - отвечает Иван.
- Это означает, что мы становимся врагами, - хмурится Германия. - Ты уверен в своем ответе?
- Я когда-либо говорил неуверенно, Людвиг? - усмехается Брагинский. - Мы же точно один на один?
- Да, - кивает Германия. Схватка взглядами продолжается. Ни один не хочет уступать.
- Тогда сразимся. На малом поле боя. Здесь и сейчас. Не боишься, Людвиг? - в его глазах пытает холодное пламя. В глазах Германии - чистая сталь. Они давно уже поняли. Они противники. Не враги, а противники. И оба сразу знали, чем кончится встреча. Яростным укусом-поцелуем, с которым Брагинский прижал Людвига к столу, небольшой схваткой за первенство, а затем Германию свяжут прочным шарфом и поимеют прямо на полу. Оба знали. Затем и шли на эту встречу.
- Ты уверен, что хочешь отказаться? - спрашивает Германия, отдышавшись.
- Я же уже сказал, я сам захвачу мир, - Иван садится и находит пальто. - К тому же, не каждый раз выпадает шанс поиметь тебя прилюдно.
- Еще посмотрим, за кем останется победа, - зло говорит Германия.
Брагинский только ухмыляется, одеваясь.
- Потрахаться мы успеем при любом исходе, Людвиг. Так что здесь только идеологические проблемы. Ну и независимость, конечно.
- Если я выиграю, я тебя поимею, - указал на него Германия.
- Не мечтай, выиграю я, - улыбнулся Брагинский. И ушел. У Людвига было еще около получаса, чтобы привести кабинет и себя в порядок, перед возвращением Венециано.

@темы: хеталька, писульки